– Добрый день, меня зовут Зорий Йокин, Илона говорила обо мне, – доктор зашел в комнату, где отдыхала санитарка.
– Ах, да, – Дания неуверенно протянула руку.
Далее разговор продолжился в шумной игровой, где малыши по обыкновению устраивали контролируемый беспредел.
– Дания, расскажите мне о Нине.
– Что Вы хотите знать? – тихо спросила санитарка.
– По возможности все, на что Вы обратили внимание.
– Я уже рассказала Илоне, – Дания определенно не хотела говорить.
– И все же.
Дания вздохнула. Зорий заметил, как она нервничала. Казалось, что это уже стало стандартной реакцией работников на имя Нины. Но Дания вела себя по-особенному. Казалось, что дело Нины затронуло ее глубже, чем кого-либо еще в лечебнице.
– Да, она была со странностями, но ведь это ребенок. К тому же она пережила смерть родителей, – рассказывала Дания, стараясь говорить не громче ора обезумевших детей.
– Дания, пожалуйста, мне нужна помощь! – взмолился Зорий. – Как только я задаю вопросы о Нине, от меня отворачиваются, отнекиваются, недоговаривают и откровенно лгут! Я должен знать, что происходит! Если Вам есть что добавить, я очень прошу Вас, расскажите!
Дания сочувственно смотрела на доктора. Она хотела помочь, очень хотела, но была связана собственными страхами.
– Доктор Йокин, скажите честно, зачем Вам это?
– Я хочу помочь ей!
– Иногда людям не нужна помощь. Иногда людей нужно просто оставить в покое.
– Да, и у меня создается впечатление, что Нину слишком часто оставляли в покое. Оставляли один на один бороться с ее безумием!
Дания молчала. На ее лице, вдруг, отразилась глубокая печаль, словно вынырнула откуда-то из глубин измученной души.
– Все вокруг только и делают, что боятся ее, а право не имеют! Они дали клятву! Они должны лечить ее, а не распространять глупые бредни о том, что она причастна к убийству детей!
Дания тяжело вздохнула. Не могла же она сказать Зорию, что Нина служит дьяволу, хотя другого объяснения у нее никогда не было.
– Здесь не любят говорить о тех трагедиях. Как Вы о них узнали? – спросила Дания.
– Мне просто дали наводку, – сумбурно ответил Зорий.
– Кто Вам ее дал?
Зорий замолчал. Он уже и не помнил, откуда прознал об Аделаиде. Просто в какой-то неопределенный момент это имя вдруг проскользнуло в мозг. Может, услышал где-то, может Нина сама прошептала во время сеанса. Да какая разница, в конце-то концов?
Десятисекундного замешательства доктора хватило для Дании, чтобы сделать заключение:
– Нина сама Вам сообщила, не так ли?
Зорий кивнул. Но кивнул неуверенно, потому что он явственно помнил все четыре сорока минутных подготовительных сеанса с Ниной. И ни на одном она рта не раскрыла. Тогда почему у него такое чувство, что Дания права?
– Это предупреждение для Вас, доктор, – сказала Дания. – Бог—свидетель, она не хочет Вашей помощи. Оставьте ее, доктор. Мой Вам совет – оставьте ее в покое. Иначе, боюсь, произойдет очередная трагедия…
Илона встретила доктора на крыльце главного здания лечебницы. Йокин сразу заметил необычную малиновую сочность ее губ, да и волосы она распустила, превратив привычный пучок в светлые волны, отливающие желтым золотом на солнце, под ободком.
– Ну, как? – спросила Илона у подошедшего доктора.
– Больше загадок, чем ответов, – пробубнил Зорий в ответ.
– Я говорила Вам, о ней не любят говорить здесь, – прошептала Илона.
– Они не только не говорят о ней, но избегают!
– Что? – не поняла девушка.
– Я был у Германа Якоба. Оказалось, что он не проводит с ней сеансы, а просто расписывает карту!
Илона ахнула.
– О-о-о, не-е-е-ет! – застонала девушка, – Вы не должны были узнать об этом!
Йокин выпучил глаза на девушку.
– Ты знала?! – воскликнул он.
Илона закрыла лицо руками и забилась в угол крыльца.
– Нет, нет, нет! Вы не должны говорить об этом! – лепетала девушка, она готова была плакать.
– Илона! Ты знала?! – повторил Зорий.
– Я не могу говорить об этом! А Вы не должны об этом знать! – воскликнула девушка.
И как бы Зорий ни был готов сейчас наброситься на взволнованную девушку и сотрясать ее за плечи до тех пор, пока она не расскажет все, что ей известно, он глубоко вдохнул и успокоился. Давлением он ничего не добьется от юной красавицы, да оно и ни к чему, когда у него есть секретное оружие. Он нежно приобнял медсестру за плечи, и как можно мягче произнес:
– Илона, дорогая, доверься мне. Ведь я не для себя стараюсь! Это для Нины! Для юной девушки, которой нужна наша помощь! Но пока я не вижу всей картины, я не смогу ей помочь! Пожалуйста, будь на моей стороне! Будь со мной!
Оружие подействовало. Илона растаяла.
– Если Калев узнает, у меня будут неприятности!
– Но ведь я не от тебя это узнал, а от Якоба! – подмигнул Зорий.
Аргумент подействовал.
– Фактически ее лечащий врач – доктор Калев.
– А как же Якоб?
– Он просто ставит подписи под тем, что пишет Калев.
– Почему?
– Потому что Ян Калев – единственный из докторов, кто… может находиться рядом с Ниной.
– Как это?
– Ну… проблема в том, что никто не хочет быть ее врачом. У нее, наверное, единственная карта, где собраны подписи всех врачей лечебницы.
– Чем это объясняется? – не понимал Йокин.
– Я не знаю. Но врачи, как бы так сказать, не выдерживают. Кто-то уходит через день, кто-то через неделю. Дольше месяца у нее не продержался никто.
– Но что они говорят? Почему они уходят?
– Да ничего не говорят! Ничего не объясняют! А Калев не может им отказать, потому что между выбором лечить Нину или увольняться, они непременно выбирают последнее!
Зорий тяжело вздохнул.
– И поэтому он делает работу за них, – размышлял Зорий.
Доктор понимал, что все ниточки расследования, что он провел за сутки, ведут не только к Нине, но и к Калеву. Ну, а раз Нина за прошедшие четыре сеанса не произнесла ни слова, то за нее их произнесет Калев! Зорий был решителен.
Кабинет Яна Калева размещался в дальнем конце левого крыла на втором этаже главного здания. По дороге к кабинету главврача, Зорий не видел никого и ничего вокруг. Мозг был занят мыслями о том, как хрупкая девушка с полностью подорванной психикой стала эпицентром грандиозного заговора в лечебнице. Хоть детективный фильм снимай! И Зорий Йокин был исполнен предвкушением раскрыть заговор, ведь в руках он держал доказательства некомпетентности главврача, в голове – свидетельство Илоны, и ему не терпелось взглянуть в лицо Калева, когда тот увидит эти пожелтевшие от времени папки и услышит то, что вынудит его заговорить.
