Нина взобралась на кресло. Ей стало безумно интересно, что же собирается делать Зорий. Может это именно то, что она ждала?
Зорий взял упаковку со шприцем с металлического столика у изголовья. Упаковка долго не поддавалась мужским рукам, но не бесконечно. Зорий соединил иглу со шприцем и воткнул в резиновую крышку маленькой бутылочки с желтоватой жидкостью.
– Не бойся, это для того, чтобы ты расслабилась, – объяснил доктор.
Нина вытянула руку. Йокин перетянул жгут, но вены еле показались. Йокин долго прицеливался, но никак не мог воткнуть иглу. Только сейчас Нина заметила, что у доктора тряслись руки. Йокин мысленно выругался и, оставив всякие попытки побороть напавшую на него дрожь, знаком позвал Илону, наблюдающую за ним из окна соседней комнаты. Илона моментально пришла на помощь.
Нина разглядывала медсестру, пока лекарство вливалось в вену. Ей не нравилось то, что теперь Илона делала с собой каждое утро. Плойка, лаки, помада, румяна. Нине не нравились эти слащавые пастельные цвета: розовый, персиковый, голубой. Вся эта нежность, конечно, шла миловидной медсестре, но Нину только бесила. Уж лучше бы она намазала губы ярко-красной помадой, а на глазах смачно провела угольно-черным карандашом – гораздо больше эмоций бы имел такой вид, нежели эта приторная изнеженность. В агрессии любого вида Нина находила больше близкого для себя.
Илона закончила с введением транквилизатора. Она думала, что доктор просто не привык к стандартным процедурам, которые она, как медсестра, выполняет по сотню раз на дню. Она не могла и на секунду допустить мысль о том, что доктор нервничает. Илона глубоко верила, что Зорий знает, что делает.
Илона улыбнулась Нине по-доброму, простодушно, как она всегда улыбалась. Нина же заметила, что улыбка, которая предназначалась доктору, была другой. Для Нины это не было загадкой.
– Новый метод лечения позволит нам понять твою болезнь, Нина, – говорил Зорий.
В ожидании действия медикамента доктор завязывал ремни на кистях и щиколотках Нины. Он не мог не отметить старые шрамы от прежних ремней.
– Это ни в коем случае не должно тебя пугать, – объяснял он, указывая на ремни. – При первом разе никогда не знаешь, как лекарство может подействовать. Ремни исключительно для твоей безопасности, дорогая.
Ремни неприятно и так знакомо затянули кожу.
– Я знаю про монстров, Нина.
От внимания Зория не ушел блеск в Нининых глазах, когда он произнес это слово.
– Доктор Калев мне все рассказал. Он считает, что нам непременно надо опробовать новый метод.
«Врешь…»
– Он считает, что гипноз поможет нам понять, поможет выстроить план лечения.
«Врешь!»
– Так что расслабься, ты в надежных руках. Мы позаботимся о тебе.
Нина недоверчиво смотрела на доктора. Ей уже давно не кололи транквилизаторы, и теперь она вспомнила, почему так люто ненавидела их. Под действием сильного атарактика она не могла шептать. Никто не слышал ее мысли. Видимо транквилизаторы блокировали какие-то процессы в ее мозгу, и она лишалась способности передавать свои мысли. Внезапный порыв гнева от потерянного «дара» исчез практически в следующую секунду. Лекарство начало действовать. Голова стала тяжелой, навалилась сонливая усталость. Потом потяжелели руки, ноги, Нина не могла пошевелить даже пальцем, а, может, и не хотела. Вчерашняя тревога в сердце исчезла, дыхание замедлилось. Нина поплыла вдоль физически неуловимых потоков бессилия и безразличия.
Зорий устроился в кресле рядом с Ниной. Мужская рука потянулась к метроному.
– Доктор, – тихо прозвучало в комнате.
Зорий с удивлением посмотрел на Нину. Она, наконец, заговорила с ним! Или, может, ему послышалось? Нет! Не может быть! Она точно позвала его! Серебристые глаза звали его.
– Да, Нина? – Зорий старался говорить как можно мягче.
– Их не побороть, – прошептала она.
– Кого их, Нина? Монстров? – тоже шептал Зорий, придавая их разговору конспиративности.
Нина медленно отвела взгляд в сторону, туда, где сидел Монстр. Он раздраженно зашипел и рыкнул на нее. Зубы клацнули, и этот звук напомнил чудовищную боль, когда они сдирали с нее плоть кусками. Нина зажмурилась. Знакомый страх снова заскрежетал в груди. В этом полусонном состоянии она была не в силах противостоять Им, и это была основная причина ненависти к успокоительным. Мозг ослабевал, а с ним ослабевала защита, и Монстры непременно пользовались ее слабостью. Именно тогда они начинали буквально забрасывать ее кровавыми видениями с насилием, убийствами, предсмертными криками, которые врезались в память на всю жизнь.
Слеза стекла по щеке Нины. Неожиданная неспешная одинокая и оттого еще более печальная, она показалась Зорию неким знаком судьбы. Доктор понял, что не сможет бросить Нину на растерзание страхам так, как это сделали другие. В этой слезе, всего одной единственной, Зорий узрел метафору самой Нины – одна единственная в целом мире, удостоенная лишь мимолетного внимания, она исчезнет, оставив после себя только тонкий белый след, засохший на ветру, его смахнут и более не вспомнят.
Зорий положил руку на бледную холодную руку Нины. Она немного дернулась, видимо, от неожиданности, подумал Зорий, не подозревая о том, чье прикосновение ожидала Нина.
– Нина, я с тобой. Я все время буду рядом. Мы вместе одолеем Их. Я с тобой…
Слова растворялись в нирване. Стены и потолок надвигались, создавая ощущение полета. Нина взмывала вверх и вверх, словно физические границы кабинета продолжались также бесконечно, как и полет в никуда. Мир растворялся в размытой картинке, где с каждой секундой становилось труднее разобрать очертания предметов, пока, наконец, картинка не померкла. Нина провалилась в густую черноту.
И тут раздался громкий отчетливый стук. Он выдернул Нину из объятий сна, и придал мраку ощутимую форму. Следом раздался второй стук, а потом третий, четвертый, пятый… Удары выстроились в монотонную ровную звонкую очередь, и раздавались отовсюду. Они не позволяли Нине впасть в глубокий сон, а лекарство, разгорячившее вены, не позволяло проснуться. Нина застыла между мирами.
Зорий убрал руку с метронома, как только тот подстроился на очень медленный ритм. Тук-тук, тук-тук, тук-тук раздавалось в кабинете. Зорий, как можно мягче, измерил пульс Нины. Отлично! Все идет, как надо. Она в нужном состоянии.
– Нина, это доктор Йокин. Я по-прежнему рядом с тобой, – говорил Йокин ровным голосом. – Нина, отзовись.
Нина пребывала в полном спокойствии, как если бы спала, однако, отвечала, как если бы бодрствовала.
– Доктор, где Вы? – голос Нины вышел из пределов шепота и теперь хрипел.
– Я здесь, дорогая. Рядом с тобой, чувствуешь?
Зорий сжал ладонь Нины. Казалось, девушка успокоилась.
– А теперь Нина, запоминай все, что я скажу, – начал Зорий. – Я, голос – твой друг. Я несу добро. Я желаю тебе только хорошего. Я люблю тебя. Я – голос, твой друг. Я несу добро. Я желаю тебе только хорошего. Я люблю тебя.
