Калев продолжал смотреть на Нину. Она лежала на кровати, свернувшись калачиком к стене. Разумеется, она слышала их. Калев был уверен, что она не спит. При других обстоятельствах он, может быть, и зашел к ней, поговорил, поинтересовался, что не так. Но не сейчас. Он вдруг понял, что ему и так все ясно.
Калев вернулся в кабинет, оставив Нину на железной кровати, а Остапа – с журналом. Он более не хотел вмешиваться в ее жизнь. Пачкать руки или пытаться помочь? Он уже и не видел разницы между этими сторонами. Хочешь уйти? Не буду тебе мешать.
Калев плюхнулся в кресло. Утренняя апатия так и не прошла, он едва мог взяться за ручку. В голове была лишь одна мысль, одна проблема, и он должен был ее решить.
Калев достал телефон.
– Привет, старина! – послышался голос Эрика. На заднем плане играла музыка. Кажется, он был в ресторане.
– Завтра, – тихо сказал Ян.
Эрику пришлось закрыть ухо, чтобы лучше расслышать друга.
– Завтра ночью, – услышал он в трубке.
– Понял, – ответил Эрик.
Связь оборвалась.
***
Ночью небеса разверзлись. Хоть Ян и был далек от религии, только так он мог описать начало грозы. Она была по-настоящему свирепой. В непроглядной тьме невозможно было разглядеть цвет неба, но как только молния пронзала его яркой стрелой, плотная стена черных туч извивалась точно ядовитые змеи, отравившие звездное небо. Ливень начался резко и внезапно. Это была одна из тех ночей, когда лежишь под одеялом, слушаешь завывания ветра, стук веток о стекло, гулкий грохот в небе, дробь ливня и понимаешь, что ты счастливчик, потому что спрятан в надежной теплой бетонной коробке.
Лечебница давно спала. Странно, но гроза действовала успокаивающе даже на самых буйных пациентов. Видимо, они тоже были рады тому, что спрятаны от природного гнева.
Калев сидел в читальном зале. Свет потушен, мобильник на беззвучном режиме. Сегодня он должен быть призраком. Читальный зал выходил на террасу одного из дворов, который граничил с густой лесопосадкой. Это был идеальный вариант для побега. Ян даже обрадовался нахлынувшему ливню, ведь это отличный союзник для тех, кто хочет остаться незамеченным.
Ян взглянул на часы: два тридцать пять. Эрик опаздывал на пять минут. Хотя Ян до сих пор не понимал, почему назначил именно это время для встречи. Почему не ровный час, а именно с минутами? Эрик, наверняка, тоже подумал об этом. Калев издал легкий смешок. Все было ненормальным, и он походу сам становился таким же. Потерев лицо и встряхнув кисти, Ян пытался успокоить нервы, но предательская ложка, под которой сосет в кризисные моменты, продолжала стучать по его нервам.
Они хотят сохранить это в секрете. Но, как известно, секрет, известный двум, уже не секрет. А тут замешаны, по крайней мере, четверо! Патологоанатом Исаак был крайне удивлен просьбой Яна сочинить фальшивый протокол вскрытия. Но когда узнал о том, что Калев хочет гипотетически убить Нину Эстер, ободрился. Жена Исаака – медсестра в этой же лечебнице, была одно время назначена к Нине. Но уже через неделю Нина накинулась на нее и укусила плечо, оставив говорящий шрам от зубов. А когда Калев пообещал Исааку десять тысяч налом, тот уже и забыл о том, что Нина все еще жива. Заключение гласило: смерть настала от острой сердечно-сосудистой недостаточности вследствие кардиомиопатии, о чем свидетельствует увеличенная масса сердца, избыточное отложение эпикардиального жира, закругленная верхушка, дряблая, тусклая сердечная мышца.
Так Калев убил Нину.
Дальше надо было объяснить Остапу, что произойдет с Ниной. Остап был простодушным и прямолинейным. Он выслушал Калева, не перебивая. Помолчал, как он это умел, и произнес лишь одну фразу:
– Возле старшего блока есть сквер. Он ведет к ограде, вдоль нее до дороги около ста метров.
Калев готов был расплакаться. Он ведь не надеялся, что Остап поймет, а тот даже предложил план побега. Интересно, он решил помочь, потому что устал от Нины или, действительно, думал, что ей станет легче?
Внезапно раздался глухой стук. Ян очнулся и посмотрел на стеклянную зарешеченную дверь. За ней стоял промокший до нитки Эрик. Ян резко встал и направился к двери. Щелкнул затвор, дверь со скрипом отворилась.
– Вспомнил старые времена? – сказал Эрик, стараясь быть тихим и в то же время громче стука капель.
– Не хотелось, но пришлось, – угрюмо ответил Ян и закрыл дверь за другом.
Эрик сразу же заметил разбитость друга.
– Ян, ты принял верное решение! – Эрик положил тому руку на плечо.
Но тот никак не отреагировал.
– Принес деньги?
– Десять кусков разными купюрами. Никто не отследит, откуда они поступили! – Эрик протянул черный непрозрачный пакет.
Ян спрятал его в халат.
– Жди здесь. Никто не должен тебя заметить! – прошептал Ян.
Эрик махнул рукой, мол, кого ты учишь?
Ян вышел из читальни и удалился прочь, оставив Эрика просыхать и ждать. Взрослый блок и блок для буйных соединялись переходом на втором этаже. Ян старался идти на цыпочках, и хотя врачей уже давно не было на рабочих местах, он все равно ожидал, что по закону подлости кто-нибудь выскочит из двери и сломает весь план.
Но этого не произошло. Он благополучно добрался до блока и уже шел вдоль коридора, в конце которого его ждал Остап.
Они не обменялись и парой слов, лишь кивками, обозначающими готовность. Остап вынул из кармана ключ и отпер замок. Дверь заныла, Калев вошел внутрь.
Нина не спала. Она сидела на кровати, прислонившись спиной к стене. Она ждала его.
Калев подошел к ней. В комнате было темно, но он был готов поклясться, что глаза ее были опухшими и заплаканными. Хотя, возможно, так падают тени от уличного фонаря за окном. Калев протянул руку, Нина смерила ее подозрительным взглядом. Потом уставилась на Калева своим обычным ледяным пронизывающим взглядом. Что она хотела узнать в этот раз?
Холодная исхудавшая ладонь проскользнула в широкую горячую ладонь Калева. Мужские пальцы дотронулись до запястья, на котором проступали кривые шрамы, и в этот момент Калев вдруг почувствовал ее отчаяние. Он не понял, откуда возникли подобные мысли. Может, она подсунула их, а, может, он, наконец, понял ее суть. Он увидел в ней брошенного одинокого и оттого озлобленного на весь мир детеныша, который вот-вот вступит во взрослую жизнь. Ей страшно. И она борется со страхом теми способами, которым научилась сама. Она не хочет уходить отсюда, но лишь потому, что неизведанное пугает ее. Она не имеет другого дома, но она отчаянно пытается его найти. Утопический дом, где она будет счастлива. Дом, который ищет каждый человек.
Калев помог ей встать, и они вместе зашагали по больничным коридорам, стены которых угрожающе сжимались позади. Гром продолжал сотрясать стекла, ливень заглушал шаги. Нина с грустью вспомнила скамью в аллее. Еще несколько дней назад до того, как Эрик пришел к ней во второй раз, до того, как отпустила Тори, Нина сидела там и наблюдала, как дятел тщательно выдалбливал стволы в поисках еды. Нина отчетливо помнит тот момент, когда мир вокруг замер и превратился в черно-белую картину параллельной жизни. Такое случалось нечасто и означало что-то очень важное. Ее словно вырывали из реального мира, оставляя за его гранью. Она не могла объяснить это таинственное место, но именно там она чувствовала то, что вот-вот произойдет. Тысячи голосов шептали наперебой, и она с трудом улавливала суть их речей, но потом наставал момент, когда все, наконец, становилось ясно. Она упорядочивала фрагменты и сопоставляла голоса, словно собирала паззл. И когда последний отрывок вставал на место, ее снова вталкивали в реальный мир, куда она забирала с собой предвидение. И хотя в реальном мире она отсутствовала всего несколько секунд, за гранью они могли превратиться в целые года…
