Нина утвердительно моргнула. Роберт быстро, но осторожно потянул за веревку.
Ощущения и впрямь были ужасными, словно из Нины вытащили не тампон, а кусок ее собственной плоти. Онемение где-то глубоко в носу давило на мозг, вызывая тупую головную боль. Разумеется, Нина не могла дышать, и это раздражало больше всего: вроде все органы на месте, а воспользоваться ими невозможно.
Нина приняла из рук Роберта стакан с водой и жадно осушила его. Чуть погодя, Нина поняла, что в действительности, она очень слаба, у нее кружилась голова, и ее подташнивало, а все тело ломило, будто она подралась с целой китайской армией накануне.
– Это все из-за кровопотери, – сказал Роберт, увидев немой вопрос в ее глазах. – Левий сказал, что до переливания ты не дотянула, а вот до шоколадок и гранатового сока доползла.
Нина не оценила шутку. А может, оценила, но ничем себя не выдала. Нина добилась уровня эксперта в умении хранить молчание. Роберт даже подумывал вручить ей за это грамоту или кубок. Да, кубок был бы лучше, потому что явственнее бы подчеркивал раздражающую нелепость ее любимого занятия.
И вдруг Роберт опешил. Он что, пытается рассмешить ее? Похоже, температуру тут следует мерить ему, а не ей. Да что это с ним, в самом деле? Он же должен ее ненавидеть! Но чем больше он смотрел на Нину, чем больше думал о том, какую работу она проделала, чем пожертвовала ради них, то все больше проникался к ней благодарностью и уважением. Раньше он не понимал Эрика, который носился с ней, как с ребенком, готов был чуть ли не землю целовать перед ее ногами. А теперь Роберт и сам был недалек от того, чтобы кинуться под пули, защищая Нину своей грудью.
Эрик был прав. Нина им всем очень нужна.
Роберт отдавал отчет в том, что благодаря Нине они полностью разгромили этих назойливых Пастаргаев. На сколько бы затянулось это противостояние, сколько бы жизней было загублено, выжил ли бы Марк, если бы Нина не дала им столь огромное преимущество? Ни один разведчик Эрика, какой бы опыт ни имел, сколько бы взяток ни давал, сколько бы ни прорабатывал тактических ходов, не смог бы добиться того, что предоставила им Нина. И чего это им стоило? Всего лишь попросить.
Невысокая цена за столь ошеломительный успех, не правда ли?
И хотя Эрик твердил, что все еще не кончено, поскольку тот, кто стоит за их спинами, до сих пор не найден, они сделали огромный шаг вперед.
– Я убила их, – вдруг произнесла Нина и заплакала.
– О чем ты говоришь? – не понимал Роберт.
– Если бы не я, они бы все остались в живых, – голос Нины стал еще более хриплым, чем раньше, то ли от воспаленной носоглотки, то ли от всеобщей усталости.
– Не говори так, Нина. Ты спасла нам жизни, и я уже сбился со счета, в который раз, – сказал Роберт.
– Они ведь тоже были чьими-то отцами, братьями и сыновьями. А вы просто пришли и убили их. Они мертвы из-за моей наводки! Так много людей, Роберт! Их было так много!
Нина зарыдала.
– Эй! – Роберт пересел с табурета на край кровати и положил свою ладонь на руку Нины.
Он никогда раньше не позволял себе подобного – дотронуться до Нины по собственному желанию. Нина для него была сродни ядовитому плющу, который если и можно трогать, то только обмотавшись толстым слоем защиты. Но разве он мог сейчас иначе? Она сидит в кровати, терзаемая муками совести из-за них, разливая слезы от стыда, точно нашкодивший ребенок, обещающий больше так не делать, а он что, просто будет равнодушно на все это взирать? Он же все-таки не хладнокровный убийца! К тому же он имеет непосредственное отношение к ее слезам. Он – одна из их причин.
– Перестань себя винить. Ты спасла наши жизни! Если бы ты не вывела на них, то погибли бы мы! А у нас тоже есть дети и жены, и тогда бы они остались без мужей и отцов! Ты сделала выбор! Ты спасла наши жизни, а не их!
– В том то и дело, Роберт! Я не хочу выбирать! Я не хочу решать, кому жить, а кому умереть! Я не хочу иметь смерть на своей совести! Не мне решать, к кому ей приходить!
Нина безостановочно утирала слезы рукавами невероятно дорогого пеньюара, в котором четко читался вкус Изабеллы – любимого стилиста Эрика. И от вида того, как Нина небрежно растирает слезы и сопли роскошным шелком, даже не задумываясь о его стоимости, Роберту она вдруг показалось такой милой и искренней с удивительно чистой и девственной душой, несправедливо терзаемой верой в собственные грехи. Никогда еще Роберт не испытывал столько нежности к Нине, как в этот момент.
– Нина, у тебя есть потрясающие способности, и ты не можешь игнорировать их. Они даны тебе для того, чтобы ты помогла принести порядок в мир. Да, мы отняли жизни, но эти люди сами избрали свой путь! Они знали, на что шли! И ты помогла избежать больших жертв, потому что если бы Пастаргаи пришли к власти, начался бы новый дележ территорий, а это всегда означает горы трупов.
Рыдания Нины затихли, но слезы продолжались.
– Я все задаюсь вопросом, для чего мне даны эти способности, но ни один ответ не подходит. Помоги найти верный, Роберт, – прошептала Нина.
Роберт искренне удивился – Нина впервые попросила его о чем-то.
– Однажды, друг сказал мне, что я такая, какая есть, чтобы помочь людям избавиться от терзаний, найти успокоение, получить избавление от грузной ноши. И я сделала то, о чем она просила. Я подарила ей избавление. Но если бы она была права, то после свершения предназначенной мне задачи, я должна была почувствовать облегчение от того, что мой долг выполнен. Но это было не так. Я почувствовала такое болезненное одиночество, что захотелось сгнить от него в ту же секунду! Что же это за долг такой, от которого хочется умереть?
Нина смотрела на Роберта глазами, искрящимися от слез, а Роберт не знал, что сказать, и просто молчал. Он был поражен тем, насколько плохо он знал Нину все это время. Она так открыто поведала ему свои сокровенные переживания, о которых он даже и не догадывался, что теперь чувствовал себя должным выслушать и помочь ей. Она осмелилась искренне рассказать о том, что ему не следовало знать, в надежде на то, что он сможет помочь ей найти ответы на ее собственные вопросы. Но был ли он в силах это сделать? От осознания того, сколько времени она носит в себе столько горя, нежелающее найти выход из нее, Роберт вдруг почувствовал укол стыда от того, как много они требуют от Нины, обязанной дарить людям избавление, не в силах успокоить ее саму.
– Нина, – тихо произнес Роберт, – но ведь теперь ты не одна. Теперь у тебя есть мы.
Роберт почти прошептал последнюю фразу, словно боялся подтвердить, что «мы» подразумевает и его самого. Как бы горько ему ни было признавать, как бы стыдно ни было перед Лидией, но факт оставался фактом – он больше не желал винить Нину в ее смерти. Такой простодушный человек, как Нина, просто не может совершить злодеяние. Любое зло, исходящее от нее, на самом деле происходит из ее болезни. Совершенно точно, Нина больше не одинока. У нее есть Роберт.
