Вот, что объединяло их. Нина чувствовала в том незнакомце такую же уродливую мучительную пытку, что бессовестно кромсала его разум и остатки гниющей души. Боль, спрятанная под стальным хладнокровием и беспощадной невозмутимостью.
– Хочу узнать твое имя…
– А я – твое…
Он тоже желал найти ее, и прилагал все усилия со своей стороны. Возможно, он тоже ощущал эту некую связь, не поддающуюся объяснению, и просто существующую между ними так естественно и неотвязно, каждый раз, возвращая их друг к другу, точно дразня мнимой обманчивой близостью.
– Как думаешь, что она ищет? – Роберт прервал молчание, почувствовав, как его клонит в сон.
– Как всегда, что-то очень важное, – ответил Эрик и посмотрел на часы.
Время приближалось к пяти утра, а Нина и не думала выходить из транса, затянувшегося на целую ночь.
– Почему бы нам просто не послать бойцов и не разобраться со всеми силой? – спросил Роберт.
– Ты говоришь, как Дэсмонд, – упрекнул Эрик.
– Наверное, потому что я больше не вижу опций. Я не знаю, как можно договориться с таким количеством недовольных. Что можно предложить им, чтобы они успокоились?
Правда в том, что Эрик тоже не знает. Он пытался найти ответ, перебирая массу альтернатив для бунтарей, лишь бы разрешить конфликты мирным путем. Но все больше склонялся к идее того, что это невозможно. Потому что не было среди них того лидера, который объединил бы их, который заставил бы услышать смысл его слов, заставил бы узреть логику и подчиниться. Тот, кто разжег эту войну, вовсе не стремился к контролю над маргиналами, он так же, как и Эрик, понимал, что это невозможно. Они все слишком разношерстные и слишком тупые, и у них слишком большое самомнение, далекое от объективности. Они – толпа язычников, верящих в разных богов, и по той же причине – обреченные на поражение в борьбе между собой. Таинственному врагу удалось объединить их лишь одним предлогом – все той же жаждой наживы и величия, что и руководит всеми людьми во все времена человеческой истории. Но величия добиваются единицы. Такие, как Эрик. Такие, как его невидимый враг. Он направит слепую ярость беснующихся банд на империю Эрика, точно пешек, стоящих на первой линии. Он будет жертвовать ими направо и налево, все ближе продвигаясь к королю. И когда придет момент, он сам сделает ход, он начнет рубить всех важных фигур от слона до королевы, пока не останется лишь слабый беззащитный король.
Потому Эрик стоял перед большой проблемой: на него надвигалась волна разгневанных изгоев, вооруженных огневой мощью до зубов, с легкой руки загадочного врага. Эрику необходимо вести очень тонкую и продуманную далеко наперед игру, дабы успешно воевать на обоих фронтах. Он должен отбить ходы пехоты, и расчистить путь к долбанному королю. И ему позарез необходимо найти его позицию в кратчайшие сроки. Невозможно воевать с призраками.
В машине заиграли религиозные песнопения.
– Да, Рудольф, – ответил Эрик.
– Эрик, мы только закончили. Нам необходимо встретиться с тобой немедленно. У Абеля есть важная информация, – Рудольф говорил быстро и в голосе слышались радостные нотки.
– Понял тебя. Пока езжайте по домам. Не могу сказать, как скоро буду.
– Все хорошо? – Рудольф явно забеспокоился.
Эрик тяжело вздохнул.
– Это Нина, – только и ответил он.
И этого было достаточно для того, чтобы Рудольф понял, что канал Нины также усердно работал, как и все они, в последние пару дней.
Эрик оборвал связь и передал Роберту все, что сказал Рудольф.
– Уж лучше бы новости, действительно, были хорошие. Нам они позарез нужны, – ответил Роберт.
Эрик лишь молча кивнул. На некоторое время в машине все стихло. Пока Роберт снова не нарушил тишину.
– Как она?
Эрик посмотрел на маленькую белую точку впереди.
– В последнее время без рецидивов. Панические припадки бывают редко.
– Как ты справляешься?
– Ну, ее начинают мучить навязчивые галлюцинации, и главное во время ее остановить, чтобы не споткнулась о что-нибудь. В такие моменты она не видит ничего реального вокруг. Лишь то, что показывают ей эти чудики. Пару недель назад она забилась под журнальный столик в гостиной, думая, что это холодильник в морге, где ее заперли эти ублюдки.
– Черт возьми, они и вправду настолько реальны для нее! И что ты делаешь в таких случаях?
– Просто говорю с ней. Рассказываю что-нибудь из своей дерьмовой жизни, чтобы она поверила, что не только ей хреново в этом мире. Когда она позволяет дотронуться до нее, значит, галлюцинации отступают, и тогда жди судорог. Обычно они длятся не более трех-четырех минут, после чего она проваливается в долгий сон.
В такие моменты Эрик всегда держал голову Нины на коленях и мягко поглаживал ее по лицу, надеясь, что через нежные прикосновения она почувствует всю его любовь к ней и быстрее захочет вернуться из кошмара в реальность. В последний раз он даже мысленно признавался ей в любви, не зная, слышит ли она его. Но после того, как она пришла в себя после сна, она не подала виду, что эти значимые для него слова как-то повлияли на нее. Возможно, она не слышала их, а может, просто не помнит. А может, она все прекрасно слышала и помнила, но просто не захотела это обсуждать. И третий вариант очень сильно ранил Эрика. Поэтому он предпочитал в него не верить.
– Но ей стало легче после лечебницы? – спросил Роберт.
Эрик грустно ухмыльнулся.
– Я молюсь, как бы ей не стало хуже здесь. Ян был прав, я сам не понимал, во что ввязывал ее.
– Да брось ты! Она хотя бы узнала, что такое нормальная жизнь. Выбралась из палаты, подальше от санитаров и шизиков. Больная атмосфера лечебницы не может влиять на нее положительно.
– О, да. Она определенно далека от докторов и санитаров. Она ближе к трупам и моргу, чем когда-либо.
Роберт отчетливо слышал этот печальный сарказм в голосе Эрика, и впервые заметил перемены в друге. Эрика будто мучила совесть, и Роберт едва верил этому факту, потому что когда дело казалось бизнеса, Эрик готов был отдать на закланье даже самого себя, не говоря уже о ком-то из друзей. Теперь же Эрик то ли и вправду старел, то ли задумался, наконец, о чувствах других людей. Роберт вдруг понял, какую важную роль Нина играла в жизни Эрика, хотя последний даже и не догадывался об этом.
– Раздумываешь над тем, чтобы вернуть ее обратно? – тихо спросил Роберт.
Эрик вздохнул, но закачал головой.
– Я не могу. У нас договор.
– С Яном?
– С Ниной.
Роберт закивал, вспомнив что-то о покровительстве взамен ответов.
– А что именно ты должен сделать для нее? – не понимал Роберт.
– Научить бороться с недугом.
