Мусоровозы один за другим въехали на территорию мебельной фабрики и остановились точно у погрузочных платформ. Из ведущего мусоровоза с пассажирского сидения вылез Карим.
Его отполированная лысая голова сияла в свете уличных фонарей, черная кожаная куртка скрывала перевязанное бандажом плечо. Из соседних грузовиков вышли его сподручные: Акром и Малик. Они окинули периметр подозрительными взглядами, привычно ища врагов.
Бекир Ариф стоял на балконе второго этажа, куда с улицы вела стальная лестница. Он уже давно ожидал приезда Карима. Как только грузовики припарковались, Бекир дал своим людям знак начать разгрузку.
В ту же секунду кузова раскрыли свои недра, и работники потянулись за деревянными ящиками, ожидающими своих новых хозяев. Еще одна посылка с далекого севера, уже вторая за прошедший месяц, и далеко не последняя.
В ящиках лежали замотанные в пузырьковую пленку автоматы АК, штурмовые винтовки М16, пистолеты-пулеметы УЗИ, австрийские Глоки, а также разнообразные ручные гранаты и несколько ручных многозарядных гранатометов для ведения ближнего боя в условиях города.
Карим понаблюдал за процессом разгрузки несколько минут, а потом направился к лестнице, ведущей в офис Бекира.
Карим уже был здесь однажды три года назад, и с тех пор мало, что изменилось, как на самой фабрике, так и в его офисе. Он больше напоминал скромный уголок частного бухгалтера, забитый шкафами с папками, сметами и чертежами. На столе у него красовался толстый монитор времен девяностых, а за спиной портрет бывшего президента. Эта комната словно была дырой в прошлое, и время в ней не умело идти вперед.
Бекиру было почти шестьдесят, но выглядел он моложе. Довольно сухощавый, как и все представители восточноазиатской крови, как заметил Карим по своим двум помощникам. Редкие черные волосы прилежно зачесаны назад, широкие глаза и густые черные брови, стремящиеся соединиться на переносице, а на одной из впалых щек красовался уродливый шрам от пули девятого калибра – подарок с прошлого передела территории пятнадцать лет назад. Из-за этого ранения он полностью потерял верхние зубы на правой стороне челюсти, и теперь хвастал целым состоянием из золотых коронок во рту.
Потертая куртка из дермантина, возможно, знавала времена инквизиции. Она была истерта абсолютно во всех местах, даже на тех, которые не подвергаются воздействию: отвороты лацканов, боковые вставки. Карим всегда находил здешнюю обстановку вкупе с сидящим за рабочим столом, заваленным каталогами мебели, Бекиром, крайне удручающей. И будущее Бекира представлялось беспросветным и загнивающим посреди рухляди и пыли. Будущее, которое ожидало и его мебельную фабрику, вытесняемую с рынка гигантскими конгломератами, чья мебель больше походила на конструктор ЛЕГО – ее мог собрать даже ребенок.
Карим посмеялся над самим собой: как он мог прийти к этому человеку три года назад? Кому он собирался доверить своего Карлика? Этому ничтожеству? С этой стороны судьба, действительно, преподнесла ему подарок в лице Томаса, пусть он и воспользовался им, как шлюхой. Он хотя бы заставил его Карлика обрести фанатов и сиять на улицах, пусть и недолго, главное, что Карим понял: его формула – отличный товар.
Карим сел в скрипучее кресло напротив Бекира и достал сигарету. Они сделали, по крайней мере, три длинные затяжки, прежде чем перешли к делу. Это – единственное, что импонировало Кариму: Бекиру была присуща такая же размеренность и неторопливость, как и Кариму.
– Подумал я над твоим предложением, – начал Бекир, – нравится оно мне.
Карим снова обратил внимание на то, что всем нутром ненавидит этого старика, в этот раз за его акцент. Он прожил здесь сорок лет, неужели нельзя избавиться от такой мелочи?
Карим заметил, что с проклятым плечом стал раздражительным и придирчивым, будто оно постепенно превращало его в ворчливую старуху, обвиняющую голубей и солнечный свет в своем дискомфорте. Но если бы хоть кто-нибудь побыл в шкуре Карима хотя бы пять минут, то наверняка, встал бы на его сторону: ноющая тупая боль, стреляющая иглами до самых костей, при любом резком движении, уже стала привычной. Но возбужденные нервные окончания никак не желали повысить болевой порог и пойти с Каримом на сделку. Его собственное тело бунтовало против желаний Карима, и тот подавлял мятеж кетоналом в количестве трех ампул и упаковки таблеток в день. Может, когда все закончится, он устроит себе отдых где-нибудь у тибетских монахов, которые научат его контролировать боль.
Но сейчас Карим вел двойную игру, и как никогда ему необходимо быть начеку и демонстрировать любезности, чтобы обрести союзников. Поэтому он успокоил злобу на мерзкого старикана, и произнес:
– Это значит, что ты согласен?
– Я сказал, что он мне нравится. Но он непомерно амбициозен. Что заставляет тебя верить в успех?
– Его практическая безупречность и мой напор.
– План не безупречен. Ты хочешь убить Эрика Манна. Сама идея уже обречена на провал, – поспорил Бекир, бросая оценивающий взгляд на Карима, точно ожидал от него более весомых аргументов.
– Лучшего шанса не представится. В течение месяца нам поставят почти сто пятьдесят единиц оружия, у нас хватит людей на каждый автомат. Это – целая армия. И вместо того, чтобы ожидать приказ о нападении, мы можем его опередить и присвоить заслугу себе. Если банды узнают, что это мы убрали Эрика, мы обретем власть огромных масштабов.
– Да, но махать саблями всегда легче, чем восстанавливать порядок после драки. Я не спорю, с такой армией убрать Эрика будет нетрудно, но удержать его империю тебе не под силу, – заметил Бекир.
– Мне наплевать на то, что станет с империей Манна, я продолжу работать над возвращением Жгучего Карлика.
Карим был одержим идеей могущества собственного дитя. Он верил, что будущее – за синтетическими наркотиками, которых варщики создают в лабораториях подобно богам, творящим целый мир. Химики опустились на самое дно, добрались до самой сути и выстраивали молекулу за молекулой, преобразовывая материю в нечто прекрасное и сладостное. Ученые уже изучили воздействие различных веществ на мозговые рецепторы на нейронном уровне. Человек, наконец, перестал задавать вопросы вроде «почему шоколад доставляет больше удовольствия, чем яблоко?», потому что ученые нашли центр удовольствия в мозгу, а химики научились стимулировать допаминовые рецепторы. Теперь вопрос звучал не «почему я получаю удовольствие?», а «как мне получить больше удовольствия?».
Карим знал, что если доработать Жгучий Карлик, отшлифовать его до совершенства, Карим станет новым повелителем кайфа.
– Твоя формула, действительно, хороша. Но героин и кокаин – классика. Никакая синтетика с ними не сравнится, – сказал Бекир, вырвав Карима из мечтаний.
Карима снова охватила злость на Бекира из-за его устаревших взглядов.
– Ты просто не знаешь, насколько хорошей можно сделать синтетику, – поспорил Карим. – К тому же, я заберу лаборатории Эрика со всем имеющимся там высокотехнологичным оборудованием. Я отполирую формулу настолько, что она станет новой легендой.
