– Хочешь сказать, я не умею принимать верные решения?
Амелия закатила глаза.
– Нет, Саша. Ты меня не слышишь!
Амелия затушила сигарету об урну и выбросила.
– Если бы ты был глупым, тебя бы не прочили на мое место, – сказала она, глядя ему в глаза. – Ты ведь слышишь, что они говорят. Они все ждут тебя. И я уверена, ты справишься с делами. И справишься так хорошо, как никто другой не сможет! Возможно, даже лучше меня!
Саша потупил взгляд. Он знал, что Амелия не лукавит.
– Но это – не твое, – продолжала Амелия. – Я же вижу, что это не то, чем ты хочешь заниматься. У тебя были планы, были мечты, но потом что-то произошло, и ты оказался здесь. Но не в этом проблема. Дерьмо всегда случается. Просто по какой-то причине ты решил остаться здесь.
Саша взглянул на Амелию и поразился тому, насколько сильно у нее развита интуиция. Она всегда старалась казаться женщиной с духом мужика. Вечно резкая, твердая, упрямая. Но чувствительность у нее истинно женская. Она подкралась к самой сути Саши, и вот-вот готова найти ответ и разоблачить Сашу. Возможно, она уже знает ответ, просто выжидает.
– Хочешь откровенности? Давай! – Амелия выпрямилась, словно бросила вызов. – Я прямо сейчас назначу тебя здесь своим заместителем, если ты это попросишь. Но перед этим ты должен ответить на мой вопрос.
Саша напрягся.
– В чем смысл для тебя быть здесь? Почему ты до сих пор здесь?
Ее пронзительный взгляд словно пригвоздил Сашу, и тот не смог уйти от ответа.
– Из-за тебя, – ответил он и даже не моргнул.
Оказалось, что он нисколько не удивил Амели. Да. Она уже давно его раскусила. И ей это не нравилось. Ее первый помощник не просто работает на нее, не просто получает зарплату. Он работает с ней, живет с ней, он словно стал ее мужем, ребенком, защитником одновременно. Все это видела лишь Амелия, и никто другой. Саша был не таким, как Мориц, и совершенно отличался от Дэсмонда. Саша по-настоящему боготворил женщину, готов был кинуться к ней по первому же зову, броситься на путь сражающей пули ради Амелии, но вовсе не из-за денег или места под благоприятным солнцем, а просто ради нее, ради чувства, что испытывал к ней. И это пугало Амелию. Потому что никто никогда в ее жизни не был с ней просто из желания. Она привыкла к стремлениям людей нажиться, получить выгоду из отношений материальную ли моральную, но главное – выиграть. Саша же был другим.
Амелия долго смотрела на своего помощника. Хотела бы она ему сказать, как она обожает его за эту его доброту и непосредственность. Она любит его больше всех. Больше Морица, больше Дэсмонда. Саша для нее стал неким подобием собственного дитя, безвинного, доверчивого, бесхитростного. И в этом была проблема. Амелия не переживет, если с ним случится что-то плохое. Она не хотела брать его жизнь под свою ответственность, потому что боялась нанести травму собственному сердцу. Как человек, потерявший любимую собаку, пройдут года, прежде чем он сможет взять в дом новую. Рана от потери заживает долго, и бередить ее новой ответственностью сродни медленной пытке.
– Я – недостаточный стимул для того, чтобы оставаться здесь, – наконец, произнесла она.
– Мне его достаточно, – поспорил Саша.
Но Амелия даже воздела руку вверх, затыкая его.
– Нельзя делать человека своим смыслом жизни, – говорила она. – Человек – слишком хрупкое существо, чтобы зацикливать на нем свою суть. В любой момент человек может изменить своим принципам, может изменить тебе, может понять, что больше не хочет тебя видеть, может умереть, в конце концов. Человек слишком нестабилен, чтобы делать его своим смыслом. Такой смысл очень легко потерять, и тогда ты начнешь умирать.
– Что же ты предлагаешь? Жить ради денег, как Мориц? – Саша был недоволен аргументом Амелии, но, как всегда, сохранял невозмутимость даже в споре.
– Ради денег, ради власти, ради карьеры, ради собственного развития! Ради того, что невозможно отнять у тебя! Ради того, что ты сам можешь контролировать. Ради того, что зависит только от тебя.
Это был ее долг – сместить ориентир Саши с нее на что-то иное. Саша был слишком зависим от Амелии, она сама в этом виновата. Она не раскусила его мотивы в самом начале, не порвала эту связь, когда разрыв был бы еще не таким болезненным. Но все зашло слишком далеко, и теперь отогнать Сашу от себя было неимоверно трудно. Но в этом то и состоит долг каждого родителя – научить ребенка самостоятельности, независимости, умению принимать собственные решения. Как бы ни рвалось сердце – не бежать ему на помощь, когда он упадет. Со скрипом зубов побороть в себе желание успокоить его, когда он плачет от пореза. Ребенок должен уметь сам справляться со своей болью, со своими проблемами. Амелия смотрела на Сашу и с каждым днем в ней крепла уверенность, что эту зависимость Саши от нее необходимо искоренить. Вот только Амелия пока не знала как.
– Черт, Саша! Если бы я не любила тебя так сильно, я бы, не задумываясь, поставила тебя на место Голубки на следующий же день после его смерти! Но я не могу! Я не могу с тобой так поступить! Не могу пользоваться твоими чувствами ради собственной выгоды. Моя бы воля – отправила бы тебя подальше отсюда. Но ты ведь не уйдешь. Ты как тень бродишь за мной. И что ты только нашел в такой старухе, как я?
Амелия так преисполнилась злостью, что оборвала разговор на середине, не желая больше обсуждать ноющую мозоль. Она открыла дверь джипа и исчезла внутри.
Саша молча обошел джип и сел на водительское сидение. Через минуту джип покинул цыганский квартал.
День протекал размеренно и по плану. Дэс и Мориц вернулись ближе к вечеру с хорошими новостями: партия китайской альфа-ПВП прибыла в полном объеме и без опоздания, и уже разъезжалась по точкам продаж. С этим синтетическим наркотиком пришлось туже всего, потому что им занимался только лишь Валентин, Амелия держалась от китайской дряни подальше. Но оказалось, что у этого наркотика тоже есть поклонники, и Эрик принял решение не сотрясать город дополнительными толчками недовольства от требующих наркош и оставить все максимально так, как было при Вале. Поэтому в кратчайшие сроки Амелии пришлось узнать, что это за синтетический дружок и продолжить партнерство с китайскими дилерами, снабжая город альфой.
Трое мужчин провели пару часов в тренажерном зале, где Мориц по обыкновению высмеивал танец Дэса на боксерском ринге, сравнивая его с девчачьим, а Дэс, в свою очередь, набивал на теле Морица новые синяки. Дэсмонд не владел талантом красноречия, но в совершенстве владел талантом выставлять жесткие удары.
После душа в раздевалке мужчины обсудили планы на вечер:
– Мне надо появиться в штабе, – так Дэс привычно называл офис Эрика.
– Привези свежих сплетен! – Мориц обтирался полотенцем.
– Хрен тебе черствый с корочкой, а не сплетни, оболдуй, – ответил Дэсмонд, на что тут же схлопотал полотенцем по заднице.
– Саш, может, съездим в итальянский ресторан? Амелия давно там не была, – предложил Мориц.
