— Помилуйте, я имею возможность дать вам по данному вопросу любую информацию, — вскочил со стула перекупщик, ощущая, как возникший в груди холодок начинает разгуливать по всему телу. — Лучше меня в наградах и других знаках отличия никто, поверьте, не разбирается. Тот, с кем вы желаете пообщаться, сам обращается ко мне.
— Уже догадываетесь, у кого я хочу спросить совет?
— Думаю, выше начальника Управления идти просто некуда.
— Вот и отлично, пока выйдите в коридор, я скоро вернусь.
Пулипер на глазах постарел еще лет на десять, он понял, что обычный вызов может обернуться задержанием на неопределенный срок. Начнется шмон в квартире, набитой раритетами, придирки по поводу двойного гражданства, подключится УФСБ, выкрутиться станет намного сложнее. Помогут ли статьи в газетах вкупе с влиятельными людьми из администрации области? Россия — страна азиатская, здесь не только — закон что дышло, куда согнул, туда и вышло, тут чаще имеет место: как решат, так и будет. Зря он все-таки утром, перед вызовом к старшему следователю, надумал позвонить этому Коце и забрать у него звезды с монетами и перстнями, лучше бы он сделал это после похода в Управление. Столько денег отвалил, в том числе валютчику, выкупая ценности выше потолка в рассчете на новые поступления. Если произойдет самое неприятное, и из квартиры вынесут все до незначительного винтика, восстановиться вряд ли будет возможным. И это не загадывая о наваре, ожидавшемся от продажи сокровищ за границей. Впрочем, счастье еврея всегда зависело от судьбы, предначертанной богом Яхве. Пулипер, глубоко вздохнув, шаркающей походкой подался на выход.
В кабинете генерала УВД области, похожем на зал, никого не было, хотя время обеда еще не наступило. Хозяин, борясь с многолетней привычкой опрокинуть перед едой стопку-другую коньячка, мял во рту со вставными зубами пластинку обыкновенной жвачки. Он ждал телефонного звонка по поводу предварительного расследования кражи большой суммы долларов с евро, произошедшей вчера из одного из крупных пунктов обмена валюты. Оперативники почему-то молчали, зато на коммутаторе загорелся сигнал от секретарши. Генерал нажал на кнопку.
— К вам с докладом капитан Марфушин, старший следователь по особо важным делам, — сообщила приятным голосом женщина за двадцать лет.
— Пусть войдет, — разрешил хозяин, прислушиваясь к себе. Чувства спали, женщины ему сейчас не хотелось.
Капитан прошел к столу, следуя молчаливому движению генеральской руки, опустился на стул из ценной породы дерева. Вытащил картонный футлярчик под ювелирные изделия, раскрыл и положил перед начальником.
— Пулипер, — вскинул хозяин кабинета властные глаза. — Выдрал у него что-нибудь новенькое?
— Нет, товарищ генерал, он рассказал только то, про что мы уже знаем.
— Это плохо, не мешало бы провести новую проверку его гнезда. Уверен, перекупщик, за то время, когда мы у него побывали с обыском, успел набить редкими вещицами не одну трещину в стенах.
— Я тоже так думаю.
— Ты сверял орден по каталогу? — генерал вынул из коробочки нагрудный знак, повертел в разные стороны. Света в кабинете начальника оказалось больше, чем в служебном помещении его подчиненного. Раритет расцвел бутоном разноцветных искр. — Ух ты, красота какая! Жаль, что камешки мелковаты, а цветная эмаль потускнела.
— Еще не сверял, протокол об изъятии тоже не составлял. Решил сначала посоветоваться с вами, а потом уже вгрызаться зубами в перекупщика, чтобы растрясти его по полной программе.
Хозяин выдвинул ящик стола, достал из него многократную лупу из толстого стекла, надолго приник к поверхности знака. Перевернул через молчаливую длинную паузу тяжеленький раритет на другую сторону, внимательно проверил, не замечая влаги, набежавшей из носа на верхнюю губу, надписи в середине и по краям награды. Знаков было мало, то ли на строславянском, то ли на древнем иностранном языке.
— В единственном числе, что-ли? Ни порядкового номера, ни двора-изготовителя, — пробурчал он рассеянно. — Или очередная подделка…
— На подделку по внешнему виду не походит, — заметил полноватый следователь скованно. — Золото настоящее, тоже ограненные алмазы с другими самоцветами.
— Живописная эмаль… Это мы видим, так-же рассмотрели в некоторых местах и сколы. Бриллианты — если это они, а не очередные цирконы с фианитами — пожелтели, внутри с паутинкой. Похоже на то, что вещь довольно старая, — генерал оторвался от лупы, обвел помещение невидящим взглядом. — Очень похоже, если бы мы не были знакомы с еврейским людом, способным на все. Этот Пулипер может запросто подсунуть нам копию, а оригинал по своим каналам отправить за границу.
— Да, уж, такой народ.
— Тут необходим анализ, для его проведения потребуется вызов опытного ювелира со специальными приборами. Эту цацку надо арестовывать вместе с ее хозяином, а у нас нет доказательств о незаконном ее приобретении. Так?
— Пока доказательств нет.
— Канитель долгая и дорогая, если взять в расчет ответный ход необыкновенно дружной этой диаспоры, — генерал отложил лупу со знаком, подвигал волевым подбородком. — Как ювелирное изделие этот знак ценности никакой не представляет по причине нанесения временем необратимых ущербов, это практически, лом. А как историческая ценность он нуждается в специальной проверке соответствующими службами, — он встал с кресла. — Вот настали времена, раньше шевельнул бы пальцем и покатил бы изворотливый гражданин Пулипер считать снежинки на крайнем Севере. А теперь попробуй придерись безо веских на то доказательств.
— Да уж, начитанные до умопомрачения, в первую очередь по уголовному кодексу, — старший следователь заерзал на стуле. — Я вас, говорит, по любому вопросу проинформирую, тот, к кому вы направляетесь, сам обращается ко мне за советом.
— Так и сказал?
— Слово в слово.
— А зачем ты перед ним разоткровенничался?
— Простите… он меня вынудил, — смешался капитан, привставая.
— Сиди, сиди.
Генерал прошелся по кабинету, пососал задумчиво губу. То, что его подчиненному далеко до перекупщика по части разных уловок, было ясно без покаяний первого. Смущало другое, теперь еврей Пулипер на сто процентов осведомлен, от кого будет зависеть его дальнейшая судьба. А лишние хлопоты в период неустоявшейся пока демократии были ни к чему, слишком много вопросов личного характера по обустройству семьи с родственниками, обучению детей в престижных зарубежных колледжах, находились лишь в стадии разрешения. К тому же, перед глазами маячил пример первой в стране “семьи”, подгребающей под себя все подряд. Хозяин кабинета остановился, вновь покосился на нагрудный знак времен Петра Первого, лежащий на столе, интуиция выходца из крестьян, развитая довольно сильно, подсказывала, что на этой награде дело не заканчивается. Он, усевшись в кресло, хлопнул по столешнице грубой ладонью:
— Поступим так, ты берешь у Пулипера подписку о невыезде до выяснения всех обстоятельств дела, мол, это связано с убийством валютчика, причастного к покупке и продаже награды. Отдаешь орденок, чтобы перекупщик успокоился, и отпускаешь его на все четыре стороны. Слежку ни в коем случае не снимаешь, при малейшем подозрении на занятие незаконной деятельностью закрываешь его в ИВС. Тем более, при скупке краденого.
