Он напоминает книжникам о посланниках, которых они отправляли к Иоанну Крестителю. Перед ними пророк засвидетельствовал об истине. Он был «светильник, горящий и светящий». Увы, теперь он мертв. «Я же, — добавляет Иисус, — имею свидетельство больше Иоаннова». Дела Иисуса — исцеления, чудеса — доказывают, что он эсхатологический посланник Отца; того самого Отца, в которого книжники, к несчастью, не верят, поскольку не испытывают никакого доверия к Посланному Им. Речь, пересказанная в 4-м Евангелии, завершается следующим беспощадным обвинением: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне. Не думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцем: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете. Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне. Если же его писаниям не верите, как поверите Моим словам?»
Евангелист не описывает подробно реакцию слушателей. Должно быть, претензия Иисуса на родство с Богом показалась этим людям настолько безумной, что ошеломила их. Как так? Видеть в человеке Иисусе, за его человеческими чертами, Божьего посланца? Это совершенно недопустимо. Иисус заслуживает смерти за то, что пожелал стать «равным Богу»
. Это ли не высшее кощунство! Так рассудили все книжники. Пока еще они не объединились с первосвященниками и не схватили Иисуса, но это лишь вопрос времени. Напряжение обострилось, опасность возросла, и потому Иисус не остался ни в Иерусалиме, ни в Иудее. Он вернулся с учениками в Капернаум.
Чудо с хлебами и рыбами
Прошло шесть месяцев. Вокруг Иисуса собирались все более многочисленные толпы слушателей. В отличие от иудейских учителей люди верили его делам. Приближалась Пасха 32 г. Весна снова одела мягкой, как пух, бархатистой зеленью освещенные солнцем холмы Галилеи, окрасила все вокруг множеством ослепительных красок: белизной цветов померанца (горького апельсина) и вишни, желтым цветом дрока, мимоз и шелковицы, сиреневым — багрянника, розовым тоном ладанника и альпийских фиалок, синим — ирисов, бурым — аронника, и огненно-красным цветом анемонов, которые в Песни песней сравниваются с губами возлюбленной.
День выдался тяжелый. Иисус проповедовал и исцелял больных. Затем он поднялся на холм, который возвышался над озером, и сел там, а ученики окружили его. Трава там была густая. Природа источала сладкие ароматы. Здесь собралось множество мужчин, женщин и детей, пришедших не только из Галилеи, но из Итуреи, Голана, Финикии. Они покинули свои поля, мастерские, стройки, лавки, прошли через леса и пустоши, холмы и деревни. Сколько их было? Евангелисты (даже если Матфей сам там был), явно преувеличивают число пришедших, говоря о четырех-пяти тысячах.
Собравшихся стал мучить голод. Нельзя было отпустить людей не накормив — они бы ослабли. Иисус обратился к Филиппу: «Где нам купить хлебов, чтобы их накормить?» Филипп ответил: «Им на двести динариев
[44] не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя бы понемногу». Тут вмешался Андрей, который до этого ходил среди собравшихся: «Здесь у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки; но что это для такого множества»?
Иисус велел людям сесть. Затем он достал из сумы мальчика пять хлебов — это были ячменные хлебы, еда неимущих, — и две маленькие рыбки. Воздав хвалу Богу, он стал раздавать пищу своим ученикам, те передавали ее своим соседям, и непостижимым образом каждому досталось столько еды, сколько хотелось. Когда же все насытились, Иисус попросил своих учеников собрать остатки, «чтобы ничего не пропало». Ими наполнили двенадцать коробов.
Мы знаем, что числа в иудейской литературе обладают своей символикой: двенадцать коробов означают двенадцать апостолов, пять хлебов — пять книг Торы, а две дополняющие трапезу рыбки — Книги пророков и Псалмы.
Цифра «двенадцать» символизирует полноту Израиля, ради спасения которого пришел Иисус. Чудо с рыбами и хлебами — это прообраз эсхатологического пира на Тайной вечере. Кроме того, это своего рода подражание празднику в Кане. Но здесь Иисус сам является распорядителем свадьбы.
Чудо с хлебами и рыбами тревожит умы наших современников и вызывает у них огромное недоумение. Чудеса, сотворенные над природой, так сбивают с толку и озадачивают людей с западным типом мышления, что у неверующих и у страдающих от сомнения агностиков они вызывают большее отторжение, чем чудесные исцеления. Исцеление можно объяснить психосоматическими явлениями. Но превращение воды в вино, умножение хлебов и рыб кажутся невозможными с точки зрения природы. Разве можно поверить в такой вздор! Что это, мошенничество? Иисус — обманщик, фокусник?
Скептики хотели обесценить это чудо. Они говорили, что рассказ о нем — аллегория, за которой стоит прозаический завтрак на траве. Паломники якобы принесли еду в своих дорожных сумках. По просьбе Иисуса они братски ее разделили. «Не нужно видеть в этой истории ничего сверхъестественного», — призывает в своей «Биографии Иисуса» Жан-Клод Барро. Кажется, что он осведомлен лучше самих евангелистов: «Речь идет просто о честном разделе: именитые богачи согласились раздать излишки еды бедным крестьянам и рыбакам. Время встречи с Иисусом было тайно выбрано уже давно, так что богатые успели принять все меры предосторожности»
. В общем, много шума из ничего. Однако ранние христианские общины придавали такую важность этому чуду, что было бы слишком смело свести его к простому обмену пищей, припрятанной в сумках. Об этом событии шесть раз рассказано в четырех Евангелиях, авторы которых пользовались различными источниками.
Хотя описанное явление озадачивает своей неправдоподобностью, в житиях многих мистиков, блаженных и святых мы встречаем чудеса с превращением малого количества еды в большое. Такое чудо уже совершил Елисей в Ветхом Завете, и этот рассказ был использован при редактировании Евангелий
. Чудесное умножение пищи подтверждается многочисленными свидетельствами, собранными в ходе беатификации и канонизации тех, кто его совершал. Допустим, что в случае с отцом Франциском Паоли по прозвищу Ангел (1642–1720), который якобы раздавал нищим больше кусков хлеба, чем у него было, твердых доказательств нет — это чудо произошло слишком давно. Но после строгой реформы, которую осуществил Бенедикт XIV в XVIII в., процесс канонизации стал регулироваться четкими правилами, и доказательства повились. Зафиксировано увеличение количества муки, зерна и хлеба в обители Ла-Пюи в Пуату, в 1825 и 1827 гг., когда ею руководил духовный наставник конгрегации дочерей Христа, святой Андре-Юбер Фурнье. В Арсе около 1830 г. булочница Жанна-Мари Шане заметила, что пустой амбар, мимо которого прошел знаменитый кюре Жан-Мари Вианней, наполнился зерном настолько, что его дверь было трудно открыть. Немного позже в Арсе зафиксировали и другое чудо: увеличилось количество теста в квашне. Похожие случаи произошли в 1845 и 1846 г. в монастыре Доброго Пастыря в Бурже. В Турине подобные чудеса творил святой Жан Боско, раздавая гостии и небольшие хлебцы: в корзинке у святого их было около пятнадцати, но каждому из четырехсот учеников бедного учреждения доставалось по одному. Свидетельствуя о каждом из этих случаев, священники, монахи и монахини присягали письменно или держа руку на Евангелии. Можно ли отрицать все это?
