– С прибытием домой, сестра! – неожиданно совсем рядом раздался мелодичный голос старшей дриады.
– Спасибо, – вежливо отзываюсь, оглядываясь на выступившую из тени фигуру в темно-синем платье из лепестков цветов, похожих на ирисы. – Только мой дом очень далеко отсюда, да ты же и сама это знаешь.
– А разве ты не почувствовала, что дивный лес принял тебя? Что твой дом теперь здесь? – Ее внимательные зеленые глаза глубоки, как омуты.
– Как не почувствовать, – вздохнула я. – Это было очень интересно и приятно, но только в моем мире у меня столько обязанностей и дел… остаться я не смогу.
– Здесь тоже обязанностей не меньше. Тебе уже дана великая сила – управлять жизнью дробов, осталась еще одна ступень, и все последние тайны леса откроются перед тобой. Ты будешь управлять жизнью дриад и всех остальных обитателей леса.
– Извини, пожалуйста, но управлять чужими жизнями – слишком большая ответственность, чтобы я на нее согласилась. Я и со своей-то жизнью не всегда могу разобраться… Нет, эта должность не по мне.
– Подожди, подумай, от чего ты отрекаешься. Мы ведь живем очень долго, всегда молоды и красивы, в нашем распоряжении все сокровища дивного леса и вся магия дробов. Ты уже приняла две чаши живого сока и потому тоже проживешь не одну человечью жизнь, не меняясь, осталось выпить последнюю, третью чашу, чтобы стать одной из нас.
– Прости, сестра. Нельзя мне пить этот сок, и остаться тут нельзя. Если я не вернусь в свой мир, это будет предательством. А коли и правда отмерен мне более долгий жизненный срок, тогда, возможно, я приду сюда позднее, не может же быть, чтобы не было способа возвратиться? – твердо отказалась я и застыла, ожидая, какое наказание последует за такую дерзость.
А дриада только звонко расхохоталась, словно зазвенел десяток серебряных колокольчиков.
– Не сердись, сестра, это была последняя проверка. Корыстные да нечестные лесу не нужны. А последняя чаша теперь твоя, как захочешь вернуться в лес, так и выпей.
С этими словами она протянула мне маленький плоский пузырек, но в руки не дала, а пришлепнула к предплечью. Острая мгновенная боль пронзила иглой и пропала. Я схватилась за руку… и ничего не почувствовала. Даже кофта была невредима.
– А теперь идем, искупаешься, отдохнешь, все уже готово.
Я вспомнила теплый источник, уютную комнатку из листьев и снова вздохнула:
– Нет, не нужно. Я лучше со всеми.
– А вот сейчас не спорь. Я знаю, как для тебя лучше, – властно оборвала дриада мое неуверенное бормотание и, взяв за руку, повела в тень дерева.
Мы сделали всего пару шагов и очутились в столь необыкновенном месте, что я задохнулась от неожиданности и восторга. Такой красоты мне еще никогда не доводилось видеть. Посреди большой поляны, окруженной огромными дробами, под которыми светились белоснежными гроздьями цветов пышные кусты, хрустальным зеркалом отражало первые звезды круглое озерцо.
Вокруг него на ровном песчаном берегу стояло несколько невесомо-кружевных беседок, увитых пышно цветущими побегами и освещенных тысячами разноцветных светлячков, сидящих на потолках и верхних частях ажурных плетений. Пространство от беседок и до края поляны причудливым ковром покрывали всевозможные цветущие растения, нежный аромат успокаивал и веселил одновременно.
А под наши ноги зеленым мягким бархатом стелилась моховая дорожка, ведущая к озеру.
В ближайшей беседке властвовало широкое ложе с кучей подушек, рядом с ним расположился невысокий круглый столик, уставленный блюдами с различной едой.
– Здесь ты можешь раздеться. И не бойся оставить свои вещи, теперь никто и нитки твоей не тронет. Иди купайся, озеро теплое, – сказала хозяйка и растаяла между цветущими кустами.
Я, конечно, ей поверила, но мешок все же заклинанием защитила. Надеюсь, что незаметным. Потом взяла фейри и отправилась купаться. Вода была необыкновенно приятной, теплой, как молоко, и ласковой, как мамины руки. Фейри она тоже понравилась, он даже вылезать не хотел. На берегу нас ожидали две дриады с большими пушистыми простынями, и обе исчезли, едва я завернулась в одно полотенце и взяла завернутого в другое малыша.
В беседке я сразу поняла, что мое заклинание никого не остановило. Нет, мешок никто не тронул, а вот одежда… Меня бы не удивила ее безукоризненная чистота, я сама знаю подобные заклинания. А вот то, что одежда оказалась совершенно новой, да еще и качество стало на порядок выше, меня потрясло. Я тоже так хочу. В смысле уметь. Достаешь из шкафа старую китайскую кофту – раз, и перед тобой новенький исландский свитер ручной работы!
Пока я одевалась, фейри уже подобрался к столику и теперь нерешительно стоял возле него, восхищенно разглядывая изобилие блюд.
– Возьми что хочешь, – предложила я, заметив умоляющий взгляд питомца. – Только смотри не переешь. А то будет очень болеть животик.
Он недоверчиво на меня покосился – как это может быть, чтобы от таких замечательных вкусностей и вдруг болел живот? И одним прыжком оказался посреди стола.
– Эй! – не выдержала я. – Кто тебе разрешал с ногами на стол? Нет уж, давай будем учиться приличному поведению.
Я подтянула одну подушку, усадила на нее недовольно пыхтящего питомца и поставила перед ним пустую тарелку.
Его мордочка так разочарованно и жалобно скривилась, что я чуть не сдалась, но вовремя вспомнила, что тяжело в ученье. Однако по мере того, как я показывала ему блюда и с каждого понравившегося клала немного на тарелку, фейри успокаивался и веселел.
После сытного ужина я села расчесывать волосы, а зверек, развалившись между подушками, довольно зевал, поглаживая вновь округлившееся брюшко. Подсохнув, он стал очень пушистым и хорошеньким, и у меня невольно возник законный вопрос.
– Как же тебя называть? – даже не надеясь на ответ, риторически спросила я, с удовольствием разглядывая сонную мордочку.
Зря я решила, что он похож на обезьянку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что сходство чисто ассоциативное. Он похож на мохнатого человечка, с маленькими заостренными ушками и личиком чебурашки.
Фейри открыл круглые желтые глаза, испытующе оглядел меня и сказал:
– Шомо.
Потом повернулся на бок и сладко засопел.
Я захлопнула приоткрывшийся от потрясения рот и выдохнула. Ну ничего себе! Оказывается, он и говорить умеет. Стоп. Ну конечно же, я должна была сообразить это раньше! Ведь он явно понимал мои слова, значит, нет ничего удивительного в том, что зверек умеет говорить.
И опять стоп. Если существо может говорить и понимать смысл сказанного, значит, зверьком его называть неправильно.
Нет, есть, разумеется, и немало таких существ, которые умеют говорить, ходить на двух ногах, водить машину и даже иногда вроде понимают смысл обращенных к ним слов, а называть их иначе как зверьми нельзя. Только сейчас у меня как раз противоположная ситуация.
