Оказывается, маг, не мудрствуя лукаво, установил на ограду земную сигнализацию. Как я в тот момент догадалась наложить на себя морок, до сих пор не пойму. Наверное, с перепугу. А потом молнией влетела в свою спальню, нырнула в постель и лизнула палец.
И вовремя. Еще через несколько секунд дверь распахнулась от мощного магического толчка, и в комнату ворвался разъяренный Корделиус.
– А-а! – вполне натурально взвизгнула я, подтягивая ближе к подбородку одеяло.
– Извини, – медленно остывая, пробормотал маг, – сработала сигнализация, я боялся, что в дом проникли воры.
– С каких это пор маги боятся воров? – едко хмыкнула я.
– Лично я – с тех самых, как заполучил в свой дом настоящее сокровище, – не менее едко парировал Корделиус и, постояв секунд пять у окна, ушел так же стремительно, как ворвался.
А я внезапно почувствовала мощную энергию магического щита, запечатавшего окно.
На другое утро выяснилось, что маг успел за ночь полностью перестроить свою защиту, добавив к земной сигнализации магический купол такой силы, что о его снятии мне нечего было и думать.
Глава восемнадцатая
День шестнадцатый, свадебный
В этот день я не проснулась. Нет, не потому, что уснула мертвым сном. Просто нельзя проснуться, если не засыпал.
Не знаю, спят ли осужденные на пожизненную каторгу перед отправкой в копи, но вот я в почти такой же ситуации уснуть не смогла.
Да и чем я на самом деле отличаюсь от приговоренного узника? Только размером и комфортом места заключения. Строгий неподкупный надзиратель и непреодолимые барьеры налицо, принудительные работы – тоже. А что не в соляной шахте мне придется их отрабатывать, а в супружеской спальне, так это еще неизвестно, где легче.
Морально, разумеется.
Утро началось с визита орды девиц в кружевных наколках, робко объявивших, что их прислал хозяин помочь мне с перевоплощением в невесту. Ну, они заявили немного не так, но суть была та же.
Судя по их испуганным глазенкам, маг предупредил горничных, что я могу не очень обрадоваться этому визиту. Но велел не отступать, даже если невеста начнет превращать их в жаб. Или швыряться фаерболами. Или настращал еще чем-нибудь похлеще. Вот только одного варианта он не предусмотрел: я никогда не опущусь до банального бабского скандала. С истерикой и битьем посуды. Во-первых, безрезультатно, во-вторых, некрасиво смотрится со стороны, а в-третьих, избито еще со времен «Кавказской пленницы».
Но самое главное, не зря я ночью бодрствовала, изобрела-таки один безумный план, не самый перспективный, конечно, но за неимением другого…
Вот потому я и не собираюсь доставлять своему тюремщику такого удовольствия, как усмирение разбушевавшейся ведьмы. Да и горничные тоже ни в чем не виноваты. Насмотрелась я уже, как маг их строит, словно старшина-сверхсрочник – лопоухих новобранцев.
Терпеливо позволила обрядить себя в платье, которое выбирала в соответствии с возникшим планом, и расчесать волосы. А вот прическу сделала сама, твердо и холодно отклонив все поползновения девиц. Заплела тугую косу, уложила веночком на темени, заколола шпильками из своей сумки. Не забыв вколоть и заколку с изумрудами. Она у меня давным-давно напичкана защитными заклинаниями от всяких магических и ментальных воздействий. Да еще кое-что хитрое добавлено и замаскировано под наговор на удачу. А в действие все заклятия приводятся простым кодовым словцом, над выбором которого я особо долго не думала.
Напоследок приколола к косе густую вуаль и опустила ее на лицо. Не стоит пугать гостей зверским выражением. Если разобраться, они передо мной тоже ни в чем не провинились.
А если уж совсем по-честному, то виновата во всем я сама. Слишком быстро привыкла к возможностям, которые дает изобилие энергии, слишком понадеялась на внезапно обретенную силу.
А как известно, каждое заблуждение заканчивается крахом. Вот и приходится теперь отдуваться за излишнюю самонадеянность.
Девчонки, посчитав, что с одеванием покончено, убежали и вскоре вернулись с полными корзинами цветов. Изящный букетик невесты, явно добытый Корделиусом в дорогом салоне, всучили мне в руки, пышные охапки роз поставили в вазы, лилиями и астрами украсили постель, белыми лепестками посыпали пол.
Все больше эти приготовления начинали напоминать похоронную церемонию, и с каждым мигом мне становилось все тошнее.
Вовсе не такой я мечтала увидеть свою свадьбу.
Не так было все.
Но особенно добил меня марш Мендельсона, внезапно зазвучавший из невидимого динамика.
Вовсе не под эту стереотипно-торжественную музыку дарят любимым свои сердца свободолюбивые Бабки-ёжки. У каждой из нас собственная любимая мелодия, и только одному человеку доверяем мы ее услышать в счастливый час объединения судеб.
Двери медленно распахнулись, и элегантный, как манекенщик, Корделиус в безукоризненном черном костюме, где банальный пиджак уступил ради такого торжественного случая место фраку, белоснежной рубашке и белом галстуке, заколотом огромным бриллиантом, предстал предо мной.
Твердо прошагал по лепесткам эксклюзивными туфлями, по-хозяйски поднял к губам мою руку и нежно поцеловал перчатку.
– Спасибо, что не стала капризничать, – прошептал еле слышно и уверенно повел меня в сторону парадной гостиной.
«Все у тебя еще впереди», – злорадно подумала я, послушно шагая рядом. Если не удастся сорвать церемонию, то у меня останется только один-единственный выход, и я им обязательно постараюсь воспользоваться.
Двери гостиной были распахнуты настежь, свадебный марш звучал оттуда во всю мощь дорогих динамиков.
На пороге маг на пару секунд приостановился, горделиво позволяя мне оценить весь масштаб проделанных им приготовлений.
Ну, что и говорить, постарался он все устроить с предельным шиком и предусмотрительностью. Обилие цветов невероятно украшало и без того превосходно обставленный зал, в глубине которого загадочно посверкивал серебром и хрусталем сервированный стол. А в переднем углу появилась увитая розами ажурная арка с явно антикварной кафедрой для жреца под ней. Вокруг арки горели в высоких канделябрах свечи, призванные, по замыслу Корделиуса, добавить церемонии торжественности и романтизма.
А для меня – сделавшие ее еще более похожей на отпевание.
Посреди зала на диванчиках и стульях чинно сидело десятка полтора приглашенных. Все в дорогих нарядах, рядом с несколькими гостями мужского пола расположились увешанные драгоценностями женщины.
И вот именно они, со своими довольными надменными личиками, шелестящими юбками и крупными, грубовато ограненными камнями в громоздких украшениях, стали для меня последней каплей, переполнившей чашу терпения.
Той каплей, после которой уже безразлично, как расценят окружающие твою выходку. И не имеет значения, смешно или трагично ты будешь выглядеть, выживешь или умрешь в итоге.
