Чтобы изменить навыки, смените школу
Исследователь вопросов образования Сугата Митра, наглядно показавший, сколь многому способны самостоятельно научиться бедные дети в развивающихся странах, если им дать всего лишь подходящую технологию, выдвинул довольно провокационное объяснение того, почему в школах делается такой упор на зубрежку. В своей речи на конференции TED в 2013 году (где его работа была удостоена премии TED в размере миллиона долларов) Митра объяснил, когда эти навыки стали считаться ценными.
Я попытался понять, откуда взялся тот тип обучения, что принят у нас в школах? …Он возник в последней и самой большой империи на планете – Британской.
То, что сделали британцы, – удивительно. Они создали мировой компьютер, построенный из людей. И он все еще с нами. Мы называем его административной бюрократической машиной. Чтобы такая машина работала, необходимо очень много людей. И они построили еще одну машину для производства таких людей – школу, выпускники которой потом становились частью административной бюрократической машины. Эти люди должны уметь три вещи: писать красивым почерком, потому что вся информация записывается от руки; читать; умножать, делить, складывать и вычитать в уме. Они должны быть настолько одинаковыми, чтобы человека из Новой Зеландии можно было взять и перебросить в Канаду – и он оставался бы полностью функциональным.
[334]
Конечно же, нам нравится это объяснение, потому что в нем говорится о компьютерах и машинах. Однако еще больше оно нам нравится потому, что показывает: владение «тремя R» когда-то было навыком, необходимым для работы в самой развитой экономике того времени. Митра подчеркивает, что образовательная система викторианской Англии отлично подходила для своего времени и места. Однако теперь время и место изменились. Митра продолжает:
Викторианцы были великими инженерами. Они создали систему настолько надежную, что она не вышла из строя по сей день и продолжает производить одинаковых людей для машины, которой уже не существует… В наши дни роль компьютеров по-прежнему исполняют офисные работники. Их тысячи в каждой организации. И есть люди, которые управляют этими «компьютерами», чтобы они правильно делали свою офисную работу. Этим людям уже не нужно уметь писать красивым почерком. Им не нужно уметь умножать числа в уме. Но им по-прежнему нужно уметь читать. Говоря точнее, им нужно научиться читать осмысленно.
[335]
Работа Митры показывает, что дети, даже бедные и не получившие образования, могут научиться такому осмысленному чтению. Дети в ходе организованных Митрой занятий объединяются в команды, пользуются технологиями для поиска нужной информации, обсуждают друг с другом, чему они научились, а со временем начинают формулировать новые (для себя) идеи, которые часто оказываются верными. Иными словами, они приобретают и демонстрируют навыки идеации, распознавания закономерностей и сложной коммуникации. Поэтому самоорганизующиеся учебные пространства (self-organizing learning environments, SOLE), о которых говорит Митра, позволяют детям приобрести навыки, которые в будущем дадут им преимущество перед машинами.
Наверное, это не должно слишком сильно нас удивлять; системы SOLE уже какое-то время существуют, и они позволили многим людям преуспеть в гонке с технологиями. В первые годы XX века итальянский врач и ученая Мария Монтессори разработала систему начального образования, которая до сих пор носит ее имя. В основе классов Монтессори – стимулирование самостоятельного обучения, широкий диапазон учебных пособий (в том числе растений и животных) и слабо структурированный учебный день. В последние десятилетия среди выпускников школ Монтессори были основатели Google Ларри Пейдж и Сергей Брин, основатель Amazon Джефф Безос и создатель «Википедии» Джимми Уэйлс.
Эти примеры представляются нам частью более масштабной тенденции. Исследователи вопросов менеджмента Джеффри Дайер и Хэл Грегенсен проинтервьюировали 500 выдающихся инноваторов и обнаружили, что непропорционально большая их доля также посещала школы Монтессори, где эти люди «научились следовать своей любознательности». Питер Симс в своем посте в блоге на сайте Wall Street Journal говорит: «Подход Монтессори к образованию – один из самых верных способов присоединиться к креативной элите, в которой настолько много выпускников школы, что кое-кто даже поговаривает о „Мафии Монтессори”». Правда это или нет, но один из авторов этой книги (Энди) может подтвердить могущество SOLE. В первые школьные годы он посещал школу Монтессори и поэтому полностью раздеяет воспоминания Ларри Пейджа: «Неотъемлемая часть этого обучения состояла в том, чтобы не следовать правилам и приказам, находить больше внутренней мотивации, задаваться вопросами о происходящем в мире и делать все чуть-чуть не так, как остальные».
[336]
Наши рекомендации относительно того, каким образом мы могли бы оставаться ценными работниками, обладающими уникальными знаниями в новой эре машин, довольно прямолинейны: нам следует работать над улучшением навыков воображения, распознавания закономерностей и сложной коммуникации, не ограничиваясь «тремя R». И если получится, нам стоило бы воспользоваться всеми преимуществами самоорганизующихся учебных пространств, в которых эти навыки отлично воспитываются.
Чем плох колледж
Арум и Рокса изучали данные теста «Оценка образования в колледжах» (Collegiate Learning Assessment, CLA), позволяющего определить навыки студентов колледжей в критическом мышлении, письменной коммуникации, решении задач и аналитике. Хотя CLA управляется с помощью компьютера, студенты должны не просто выбрать один из ответов, а написать краткие эссе. Студентам раздают различные материалы, а затем они должны за полтора часа написать сочинение на основе полученной информации, дать собственные рекомендации или высказать собственное мнение. Такое задание представляет собой интересный способ оценить уровень воображения, распознавания закономерностей и сложной коммуникации.
Арум, Рокса и их коллеги изучили данные 2300 студентов, проходивших четырехлетнее очное обучение в нескольких американских колледжах и университетах. Они пришли к неутешительным выводам: 45 % студентов не продемонстрировали никакого заметного улучшения результатов теста CLA после второго курса колледжа, а у 36 % результаты не улучшились даже после четвертого курса (среднее улучшение по окончании учебы тоже было незначительным). Возьмем гипотетического студента, который прошел тест в самом начале учебы и оказался в пятидесятом перцентиле. Если бы он за четыре года улучшил свои знания до среднего уровня четверокурсников, а затем прошел тест еще раз вместе с группой очередных новичков, то оказался бы… лишь в 68 перцентиле. Тест CLA появился совсем недавно, потому мы не знаем, как бы выглядели его результаты в прошлом, однако ретроспективный анализ других тестов показывает, что раньше дела обстояли лучше: еще несколько десятилетий назад результаты среднего первокурсника и среднего четверокурсника различались намного сильнее.
