Успешное использование массивных каменных блоков в архитектуре, в частности при строительстве пирамид, гробниц и храмов, настолько характерно для Египта, что мы можем назвать его изобретением жителей этой страны. Основным фактором, приведшим к применению огромных каменных блоков, стало желание строить на века, однако оно было связано и с доступностью прекрасного местного камня, и с адаптивностью форм к окружающей среде. Сооружения имитировали массивы утесов и пустынных холмов, плоские поверхности стен не позволяли слепящему солнцу проникнуть внутрь, а открытым дворикам не грозил дождь в этой незнакомой с подобным явлением стране. Конструктивные элементы зданий, такие как стоечные пилоны, спаянные по углам полукруглые фризы и колонны нескольких ордеров, сделаны из природных материалов под влиянием естественных форм. В Египте было очень мало древесины, поэтому древнейшие опоры делались из связки тростника, перехваченной вверху и внизу веревкой и щедро смазанной грязью для придания жесткости. Вверху такой связки-колонны торчали хохолки цветков тростника. Отсюда произошли каменные колонны трех ордеров: ионического, дорического и коринфского – с растительной капителью. Вот пример «изобретения» египтян, которое переняли более поздние культуры Палестины, Малой Азии, Эгейского региона и Греции
[411].
Формы художественного самовыражения с характерным для них кубизмом, двухмерностью, идеализированными портретами и игнорированием точного места во времени и пространстве, необходимым, чтобы приблизиться к вечности, развивались в Древнем Египте самостоятельно, без внешнего влияния. Несмотря на то что такие изображения сглажены, статичны и разобщены, их создателям удалось передать подлинный характер, приобретенный египетской культурой за двадцать пять столетий. Ханаанско-финикийское и греческое искусство архаического периода позаимствовали многие египетские формы самовыражения. Мы можем проследить, как сначала в Египте, потом в Греции появлялись ордеры колонн, некоторые растительные и геометрические орнаменты
[412], изображения сфинкса или статуи, словно застывшие, с расставленными ногами и приклеенной улыбкой, являющиеся очевидными подражаниями египетскому стилю. Без сомнения, речь идет об исходном заимствовании техник, видов и форм самовыражения. И все же греческое искусство того времени, когда оно достигло наивысшей точки своего развития, сильно отличается от египетского. Почему?
Мы увидели, что лучшие произведения египетского изобразительного искусства и архитектуры были созданы на заре истории этой страны, до 1400 г. до н. э. Более древние периоды обычно характеризуются бóльшим подъемом творчества, энтузиазма и мотивации; в более поздние художники, как правило, были более осторожны, склонны к повторениям и сосредоточенности на самих себе. Самые простые здания, сочетающие в себе прочность, чистоту линий и художественный вкус, построены до 1400 г. до н. э.; возведенные после этого вычурные, неустойчивые и перегруженные деталями конструкции являлись недостаточно четкими маркерами стиля для того, чтобы служить хорошими моделями. Наиболее убедительные статуи, рельефы и изображения также относятся к ранним, более творческим периодам. Произведения древнего искусства выходили из рук самых искусных мастеров: они были достаточно опытными и умелыми, чтобы выразить оттенки чувств в неестественно статичных фигурах. Их искусство, хотя и религиозное, исполненное спокойствия, было при этом достаточно гибким и экспериментальным, чтобы изображать жизнь. Формы установились в правление IV и в начале царствования V династии. После этого чем дальше египтяне отходили от своих первоначальных экспериментов, тем больше появлялось повторений и тем меньше творчества было в искусстве. За краткими периодами инноваций, такими как время XII династии или амарнский период, следовали периоды искупления, во время которых художники ограничивали себя бездумным копированием старых моделей.
Таким образом, к моменту, когда финикийцы и греки были готовы искать того, кто научил бы их творчеству, Египет мог предложить им только форму, но не дух. Более молодые культуры позаимствовали вполне изящные, но пустые оболочки и стали искать творческий импульс в себе. Если они взяли у Египта ордеры колонн, то располагали их в зданиях согласно собственному замыслу, для выражения своей идеи. Греческие холмы светлее и значительно выше египетских, в Греции есть сезон дождей, леса, солнце не столь неумолимо. Греческие здания, в которых использованы те же дорические, ионические и коринфские капители, возвышаются, как поросшие лесом холмы, вместо того чтобы массивно прижиматься к земле, как утесы пустыни. Вечность не была самым важным для греков, в отличие от египтян, и поэтому эллины добавили в формы, заимствованные у египтян, пространственные и временные ограничения. Трехмерность и перспектива позволили локализовать художественную композицию в пространстве, а реализм – во времени, и так произошло прометеево чудо похищения искусства из страны богов и бессмертных и передачи его простым людям. Несмотря на заимствование форм и внешней техники, греческое искусство значительно отличается от египетского.
Египетская наука подготовила хорошую основу для культуры. Она была ограничена тем, что являлась сугубо прикладной и никогда не стремилась быть чем-то иным. В мире, наполненном мифами, не следует совать нос в дела богов. Египтяне разработали календарь, состоявший из 365 дней, за многие века до того, как он стал использоваться еще где-либо в мире. Египетские математики и архитекторы могли возводить огромные постройки с на удивление незначительной погрешностью. Имея громоздкую систему записи, без нуля и сложных дробей, они умели точно определять, например, объем цилиндра или усеченной пирамиды. В практической области анатомии и хирургии египтяне достигли огромных успехов, и египетские врачи пользовались в Древнем мире большим уважением. Они считали, что главную роль в человеческом организме играет сердце, которое служит насосом, питающим весь организм жизненно важной жидкостью. Возможно, то, что египтяне так близко подо шли к открытию циркуляции крови по телу и обратно в сердце, весьма примечательно: они умели подмечать факты и применять свои знания на практике, однако их прагматичность в медицине и страх перед богами не дали им разобраться в неявных и неочевидно полезных вещах.
Греки были достаточно благородны, чтобы упомянуть, что науку они позаимствовали у вавилонян и египтян, и это справедливо в том же смысле, что и применительно к искусству и архитектуре. Молодой, любопытный и не связанный традициями народ жаждал знаний и воспринимал старые техники. Эллины взяли неудобную арифметическую систему своих предшественников, астрономические знания вавилонян и анатомические наблюдения египтян. Однако разум греков не ограничивался восприятием мира, в котором природа подчинялась гротескным прихотям богов. Мир Древнего Востока был создан богами, как и должно было быть, поэтому человек никогда не стремился к чему-то новому, а лишь старался крепко удержать то, что боги ему дали. В мире, изобилующем деятельными богами и духами, не изучают природные процессы и явления. Боги дают, и они же могут в любой момент вмешаться и сотворить чудо. Следовательно, наука ограничивалась измерениями, строительством и ремонтом, а те, кто ею занимался, не интересовались ни будущим, ни причинно-следственными связями, ни абстрактными понятиями. Когда греки освободили явленный мир от вечного присутствия богов и духов, они смогли начать искать объективные, действующие постоянно законы, которые управляли природой. Так они добавили в науку третье измерение, как сделали это в искусстве: то, что человек наблюдал, больше не было отделено и отдалено от него в пространстве и времени. Отныне оно было связано последовательностью событий с тем, что происходило раньше, и тем, что может произойти в будущем, если продолжать поступать так же. Фактически греки позаимствовали формы и техники у жителей Древнего Востока, но восстали против отношения к окружающей действительности и целей последних.
