Противовесом народному обществу, по мнению Редфилда, является диаметрально противоположное современное урбанистическое общество, огромное, аморфное, разнородное, в котором отсутствует чувство общности. Оно является светским, полностью обезличенным и довольно сложным в своих взаимозависимостях от торговых операций. Семья и традиция не имеют большого значения. Такое общество, конечно, грамотно, в идеале склонно к размышлениям, эксперименту и довольно изменчиво.
Как же Древний Египет в этой решающей точке, разделявшей додинастический и исторический периоды, соотносится с теорией народного и урбанистического обществ? Очевидно, что он находился в переходной стадии между ними. За всю свою историю Древний Египет полностью не пришел к урбанистическому обществу. Он всегда оставался земледельческой страной. Несмотря на стремление к светскости, жречество всегда выполняло важную функцию контролирующего элемента. В некоторых других культурах роль традиции была настолько велика, что они пресекли первые попытки что-то изменить и ушли от опасного стремления к секуляризации и экспериментам. Несмотря на наличие отчасти светского государства, сложных взаимозависимостей в хозяйстве, грамотность населения и объединение двух частей страны под властью одного правителя, основу Древнего Египта всегда составляло благочестивое общество, которое неизменно оставалось верным священным традициям.
Тем не менее очевидно, что даже в додинастическое время Египет не обладал народным обществом в чистом виде. Оно было относительно изменчиво и стремилось опробовать новые способы посевов или разведения животных, строительства или создания произведений искусства. В действительности в додинастический период общество было менее враждебно к нововведениям, чем в историческое время, когда систематизированная и ставшая обязательной идеология начала препятствовать отклонениям от традиции. Кроме того, в додинастическом Египте происходило расширение торговых контактов, а значит, и взаимоотношений между индивидами и общинами, не связанными узами родства. В основном хозяйство любой общины являлось самодостаточным, но роль рынка была уже настолько велика, что важнейший элемент народного общества – сильное чувство общности группы в противопоставлении чужакам – начал ослабевать. В додинастический период или в династическое время Древний Египет находился на стадии перехода от народного к урбанистическому обществу, и заметного перелома в самом начале истории не было.
Таким образом, три концепции: «вызова и ответа», «урбанистической революции» и «народного общества» – полезны для понимания важнейшего перехода от доисторического «варварства» к исторической «цивилизации». Но ни одна из них не предлагает исчерпывающего и удовлетворительного объяснения того, почему этот переход произошел в сравнительно короткий срок. Ответить на данный вопрос не способен никто, потому что, во-первых, наши источники довольно скудны, а во-вторых, существовали некие духовные факторы, о которых мы можем лишь догадываться. В ка кой-то степени будет достаточно, если мы сделаем ряд наблюдений, связанных с экономическими, социальными и политическими изменениями, рассмотрим их и перейдем к результату, который был и так очевиден: были определенные факторы, подтолкнувшие человека к цивилизации, что обусловило зрелость его мышления и внешнего вида, благодаря которым сложилась государственность; это, в свою очередь, способствовало зарождению письменности, ставшей основой научного мышления, что привело к появлению сложной картины мира, искусства и литературы. Возможно, мы просто не обладаем достаточными сведениями для того, чтобы перечислить все видимые признаки исторических изменений, но, скорее всего, наше знание никогда не будет полным, поскольку важнейшие мотивационные факторы, выходящие за рамки человеческого сознания и духа, так и останутся незримыми. Мы никогда не найдем в источниках отражения этих духовных и интеллектуальных импульсов, так как они находятся слишком глубоко в сердце и сознании человека и доисторический человек вряд ли подозревал об их существовании.
Уникальные экономические, природные и пищевые ресурсы, а также государственная и общественная организация приводили в разных регионах к различным результатам. Цивилизация, возникшая в Египте, отличалась от существовавших в Месопотамии, долине Инда, Китае или на Юкатане. В каждом из этих регионов были собственные материальная культура и духовные ценности. Кроме того, существовали (например, в Судане) и нецивилизованные регионы, где благоприятные факторы не привели к появлению цивилизации. Можно возразить, что каждый из случаев необыкновенно сложный, что в каждом из них был свой набор благоприятных факторов и что если мы располагали бы достаточной информацией, то могли бы объяснить особенности каждой цивилизации или нецивилизованного сообщества путем сложных математических уравнений. Но скорее всего, каждое из таких уравнений содержало бы неизвестную величину х – сознание и духовность человека. Все наши визуальные наблюдения не дадут нам исторического или социологического объяснения феномена превращения культуры в цивилизацию.
Развитие додинастического Египта похоже на химический процесс, медленно идущий в начале и сопровождающийся внезапной реакцией в конце. В качестве примера можно привести ситуацию, при которой капли одного химического вещества в течение долгого времени падают в раствор другого, существенно не меняя его состав. Затем вдруг состав раствора изменяется, и мы получаем совсем другое вещество. Мы не знаем, какого рода изменения: количественные или качественные – произошли. Имело ли в данном случае место поглощение, в результате чего постепенно концентрация капающего вещества стала достаточной для реакции? Или все дело в том, что в определенный момент появилось еще одно вещество, которое стало катализатором появления нового химического соединения?
На этот вопрос нам не дано найти объективного ответа. Представляется, что данный процесс был количественным изменением и незначительные изменения, произошедшие в Древнем Египте в определенный момент, заметно преобразовали культуру. Множественные количественные изменения производят впечатление качественных преобразований. Однако мы не можем отрицать возможности того, что в самом конце египетской додинастики появился новый фактор, ставший катализатором появления в долине Нила цивилизации. Им мог быть очевидный импульс, дошедший до додинастического Египта из Месопотамии.
Никто не знает, как долго длилась история додинастического Египта, прошедшая путь от деревеньки Меримде до начала правления царей первых династий. Предположим, что этот отрезок времени занимал два тысячелетия. Большую часть этого периода, длившегося, предположим, восемнадцать столетий, египетская культура была замкнута в себе. Конечно, сохранились свидетельства торговых контактов с дальними странами, но материальная культура оставалась самобытной, ее развитие можно рассматривать как принятие определенных форм или отказ от них. Даже появление нового типа сосудов на определенном этапе додинастики связано с одним из районов Северо-Восточной Африки. Можно проследить аналогию между формой глиняных или каменных сосудов в Египте и Палестине, но на основе этого сходства нельзя говорить о прямых заимствованиях. Если они и были, то возникают сложности с определением направления, в котором они осуществлялись. Нет, развитие Египта на протяжении большей части додинастического периода было самобытным и замкнутым в себе. В самом его конце в египетской культуре стали заметны некоторые элементы, имеющие месопотамские корни.
