Мы считаем, что у этих двух царей был выбор, который они в итоге сделали. Сторонники Хатшепсут пошли по пути наименьшего сопротивления, выбрав изоляционизм, характерный для Египта в прошлом, а сторонники Тутмоса III начали проводить новую международную политику. Три поколения, которые сменились после победы над гиксосами, уделяли пристальное внимание военным походам в Африку и Азию. Особенно активно их проводили цари Яхмос I и Тутмос I, чьи нерегулярные походы служили напоминанием азиатам и африканцам, что Египет не следует атаковать. Видимо, Хатшепсут решила сделать перерыв в этой отчасти хаотичной деятельности, сторонясь военной активности и концентрируясь на мирных целях. Тутмос III отверг этот пережиток прошлого, совершая военные походы регулярно и целенаправленно.
Мы не обладаем достаточным количеством информации о людях, входивших в два разных лагеря этих правителей. Можно предположить, что царская семья была разделена, Хатшепсут поначалу командовала Тутмосом III, который одновременно был и молодым, и сыном фараона от второстепенной жены, что армия, пребывавшая в том состоянии, в каком она существовала в то время, выступала за расширение границ страны, а чиновники заняли сторону Хатшепсут и выступали за внутреннее развитие страны. Еще одной важной политической силой в Египте было жречество. Тутмос III говорит нам о том, что в отрочестве его избрал в качестве будущего фараона сам бог Амон
[176], поэтому вероятно, что будущего империалиста поддерживали жрецы этого бога. Нам ничего не известно о симпатиях служителей других богов. Однако значительным может быть тот факт, что Хатшепсут подчеркнула, что она была первой, кто восстановил египетские храмы после правления гиксосов
[177], и многое построила во славу Амона. Такое заявление можно трактовать как попытку переманить жречество на свою сторону. Показательно, что Хапунебу, визирь царицы, одновременно занимал пост верховного жреца Амона, что позволяло держать под контролем чиновников и жречество.
Хатшепсут дала Египту процветание вместо завоеваний новых территорий. Она построила свой прекрасный заупокойный храм в Дейр-эль-Бахри и небольшой долинный храм, а также маленькие святилища в Мединет-Абу и у второго порога Нила. По ее приказу из асуанских каменоломен были доставлены огромные обелиски, которые установили в храме Амона в Карнаке. Она также построила святилище для Амона и восьмой пилон в Карнакском храме. Для самой царицы были подготовлены две гробницы в горах к западу от Фив. Подобная масштабная деятельность сильно отличалась от не очень активного строительства, которое велось до ее правления. Вероятно, она использовала значительную рабочую силу, набранную в номах. Чрезвычайно важно то, что ее любимец Сененмут был «начальником всех работ» и архитектором.
В своей зарубежной политике она придерживалась традиционной модели. Строительная деятельность, которая велась около второго порога Нила, была необходима для получения золота с юга. Кроме того, царица вела работу на синайских рудниках. Больше всего Хатшепсут гордилась торговой морской экспедицией в страну Пунт – землю южных благовоний, возможно находившуюся на территории современного Сомали и Аравии Феликс
[178]. В храме в Дейр-эль-Бахри основную часть композиции занимает сцена с отправкой пяти больших судов вместе с товарами из Египта – украшениями, инструментами и оружием. Эти же корабли возвращаются с мелким рогатым скотом, обезьянами, благовониями, слоновой костью, миррой и редкой древесиной. Пребывание египтян в стране Пунт показано на одной из сцен подробно и с юмором. Местные жители хвалили египетских моряков, поражаясь их смелости: «Как вы достигли той страны, которую не знает ни один человек? Пришли ли вы путями неба или земли или приплыли по морю? Как счастлива земля бога [Пунт], по которой [сейчас] вы ступаете, как по земле Ра!» Правителя Пунта сопровождает его супруга, изображенная огромной и тучной, а за ней следует кроткий маленький осел, над которым расположен лаконичный текст: «Осел, который перевозит его супругу»
[179].
Экспедиции в Пунт отправляли и до этого, и они будут продолжаться в будущем. Необычайное внимание, которое уделяли подобным походам, связано с тем, что такая политика способствовала активному развитию отношений Египта с его союзниками, и при этом он не контактировал с неприветливыми азиатскими странами, которые, как считалось, должны были страдать от этого. Хатшепсут продемонстрировала, что мирная и толерантная политика прошлого имеет право на существование.
Конец правления Хатшепсут настал внезапно после ее семнадцатилетнего пребывания на троне. Мы не знаем, что случилось на самом деле. Возможно, царица умерла естественной смертью, а ее сторонники потерпели крах, когда остались без ее поддержки. Или, быть может, она была свергнута в ходе государственного переворота. Во всяком случае, разъяренный Тутмос III начал мстить. Его сторонники, к примеру, ворвались в храм в Дейр-эль-Бахри, разрушили статуи царицы и отправили их на близлежащие каменоломни (фото 18а). Упоминания о любимом архитекторе Хатшепсут Сененмуте вовсе пропали из источников. Некогда он воспользовался своим положением, тайно поместив собственные изображения в сценах моления на рельефах храма царицы. Они были расположены таким образом, что были спрятаны за открытыми дверями. Их уничтожили приверженцы нового правителя. Гробницу, которую Сененмут искусно разместил над храмом в Дейр-эль-Бахри, осквернили и предали забвению. Исчезновение сторонников царицы было внезапным и жестоким
[180].
Почти незамедлительно Тутмос III отправился подавлять мятежи и расширять границы страны. Он взошел на трон примерно 1 февраля 1468 г. до н. э. и через семьдесят пять дней, в середине апреля, уже собрал свою армию и повел ее вдоль суэцкой границы. «Величество его незамедлительно занялся делами в Джахи
[181], чтобы покарать изменников, которые были там, и наградить тех, кто был предан ему»
[182].
С точки зрения египтян, в Азии действительно было «восстание». Мы можем лишь догадываться, послужила ли смерть Хатшепсут поводом для возникновения азиатского альянса против Египта, или этот союз был причиной ее падения, или эти события произошли одновременно. Так или иначе, правитель Кадеша-на-Оронте прибыл в город Мегиддо в Палестине и там собрал триста тридцать князей («каждый из них имел свою собственную армию») для того, чтобы защитить путь в Мегиддо от фараона
[183]. Число союзников-князей свидетельствует о раздробленности на территории Сирии и Палестины в это время. Они могли управлять лишь небольшими городами-государствами с «войсками», состоявшими из людей чуть более умелых, чем простые стражники. На территории около Мегиддо было невозможно дислоцировать крупные войска. Результат битвы показал, что азиатский союз оказался крайне неэффективным, и, как мы можем догадаться, «князья» были чересчур независимы для того, чтобы создать единую армию.
