Один из важных аспектов Атона – заботиться обо всех живых существах во всех странах, что говорит о признании значимости живых существ за пределами Египта, что было отлично от ограниченности религии в Древнем и Среднем царствах. Однако универсализм был также известен и до амарнского переворота. Амона, невидимого бога воздуха, еще до этого времени считали обладающим неограниченной властью: «Господин меджаев и правитель Пунта… прекрасный ликом, кто прибывает [из] Земли богов [на востоке]… Ликование тебе из каждой заграничной страны – выше неба, шире земли, глубже Великого зеленого моря!.. Единый единственный, нет равных тебе… продолжающий жить воистину каждый день»
[238].
Братья-близнецы по имени Сет и Хор работали архитекторами в Фивах в правление Аменхотепа III. Они воздвигли стелу, восхваляющую Амона в универсалистских терминах, язык которой был похож на тот, который Эхнатон продолжил использовать в своих гимнах Атону. «Когда ты пересекаешь небо, все лица видят тебя, но когда ты удаляешься, ты сокрыт от их лиц… Когда ты заходишь в западных горах, они засыпают подобно смерти… Создатель того, что производит почва, […] мать пользы богам и человеку; усердный мастер, ведущий свой скот, их прибежище и создатель их пропитания. Господин единственный, кто достигает пределов земель каждый день. Каждая земля щебечет, когда он поднимается». В этом гимне два брата уделяют особое внимание Амону, универсальному и безграничному владыке, которого они называют «господин единственный». Тут, однако, нельзя исключать того, что они поклонялись и другим божествам. В сценах и надписях, которые окружают основной текст, братья поклоняются Осирису, Анубису, Амону-Ра, Мут, Хонсу, Хатхор в двух ипостасях, Ра-Хорахти, Сокару, Исиде и обожествленной царице Яхмос Нефертари. Сосредоточение их внимания на одном боге не означало их отречения от остальных божеств.
Существует иной фактор, связанный с амарнским переворотом и проявившийся в предыдущее царствование, – пропагандистское акцентирование на маат – «истине». Эхнатон и его бог Атон «жили в истине», и это относится также к искренности солнечного диска и жизни фараона. Вскоре мы подробнее остановимся на этом заявлении о ревностном служении истине. Мы можем отметить, что Аменхотеп III также выражал свое исключительное отношение к маат. Два из его имен звучали как Неб-маат-Ра, Господин истины, и Каэм-маат, Тот, кто появляется в истине. Один из придворных Аменхотепа III сказал: «Я совершал истину для Господина истины [Аменхотепа III] во все времена, зная, что он возрадуется», а другой утверждал: «Я совершил истину [для Амона-]Ра, зная, что он живет ею». Таким образом, подобные представления предвосхищают концепции амарнского периода. Поскольку эта «истина» может быть связана с новым натурализмом в искусстве, мы можем видеть, что новые сюжеты в произведениях искусства уже существовали в царствование Аменхотепа III, особенно в его фиванской резиденции.
Хотя Аменхотеп III в преклонном возрасте и мог обессилеть и устать от жизни, в юности он был деятельным царем, неутомимым на охоте или при организации общественных работ. Его округлое, обычное лицо ничего не говорило об интеллекте, мечтательности или непреклонности. Его сын, поначалу носивший такое же имя, был совсем по-другому сложен. Лицо его было тонким до такой степени, что выглядело осунувшимся, с изможденным и суровым выражением, что говорило о интровертном типе личности. Его плечи были узкими и покатыми, а губы и живот непропорционально большими. Вероятно, с самого детства он страдал от какого-то серьезного заболевания, которое отняло у него возможность изображать бодрость, атлетизм и доблесть, которой обладали его предки, и обрекло Эхнатона на жизнь, проходившую в интеллектуальных занятиях, жизнь, которую тот предпочитал проводить в компании дам своего гарема, а не на охоте или в военном походе. Физиологи, изучавшие его телесное своеобразие, не согласны с природой его болезни. Конечно, Эхнатон был странно сложен, но у него была нормальная продолжительность жизни, ибо царствовал он по меньшей мере 17 лет. На это можно возразить, что у него было ненормальное телосложение с самого детства, поскольку его круглая голова, опущенная челюсть, покатые плечи и огромный живот стали художественным эталоном для всех египтян во время его правления. Это может говорить о том, что ненормальность Эхнатона была всегда нормальной для него, поскольку лесть его художников выразилась в распространении подобной манеры изображения на всех людей. Фараон был окружен изображениями мужчин и женщин, подобных себе самому. Его телесная хрупкость могла происходить от его матери Тии, но нет никаких доказательств того, что его идеи были позаимствованы у нее.
С течением времени юный царевич Аменхотеп женился на своей прекрасной сестре Нефертити и присоединился к отцу на престоле в качестве соправителя. Нам известно, что старший Аменхотеп страдал зубной болью и мог охотно передать сыну некоторые из своих забот и обязанностей. Одна любопытная деталь, связанная с царствованием молодого Аменхотепа IV, нуждается в комментировании, причем даже несмотря на то, что ответ может быть неточным. Около шестого года своего правления фараон праздновал свой юбилей и чествовал Атона. Здесь выражается доктрина о том, что он и его бог правят в один и тот же отрезок времени. Египетский царский юбилей обычно (существуют исключения) отмечался через 30 лет правления царя. Если 30 лет в этом случае имеют какое-то значение, то это могло подчеркивать, что поклонение Атону было официально учреждено 30 лет назад в храме бога, который уже упоминался, и вероятно, что фараон также родился в том самом году. Единственный очевидный вывод заключается в том, что Аменхотеп IV заявлял о своих близких отношениях с богом, делая таким образом себя его современником.
У Аменхотепа IV и Нефертити было шесть дочерей, которые в большинстве сцен изображались в виде детей. Пара, возможно, не была слишком стара, когда царевич стал соправителем. С другой стороны, вскоре после двенадцатого года правления царя его старшая дочь была достаточно взрослой, чтобы принимать участие в суде вместо отца. На Востоке девочки рано взрослеют, поэтому ей должно было быть не более 12 лет. Это позволяет нам судить о том, насколько молоды были Аменхотеп IV и его сестра и жена Нефертити. Наличие у пары шести дочерей и, как это не прискорбно, отсутствие сыновей говорят нам, что фараон был не настолько болен, чтобы не иметь возможности зачать детей. Царская пара и их дочери превзошли Аменхотепа III и Тию в демонстрации привязанности друг другу. Строгая отстраненность прежних фараонов и особенно их гаремных жен настолько яростно отвергалась, что кажется, будто это стало официальной политикой. Прежде ни общественная, ни личная жизнь женщин (особенно сцены, в которых фараон демонстрирует свою любовь к жене и дочерям) не находили столь яркого отражения в источниках. Это была эпоха сильного феминизма.
Около 1377–1375 гг. до н. э. старый царь Аменхотеп III умер, и молодой фараон оказался единоличным правителем Египетской державы. Он жил в столичных Фивах, и до сих пор его царствие было отмечено быстрыми изменениями в обычаях и формах, речь о которых шла ранее, но не явным разрывом с прошлым. Однако все элементы переворота были налицо, и напряжение должно было быть сильным. Молодой фараон много строил в храме Амона в Карнаке. Раскопки, проведенные в последние годы, показали, что его постройки позднее были снесены и использованы в качестве внутренних блоков в зданиях, возведенных по приказам последующих фараонов. Его рельефы уже были выполнены в той характерной и натуралистичной манере, которую мы связываем с его правлением: человеческие фигуры округлые и бесхребетные, с некоторым искажением тела, характерным и для самого фараона. Наиболее необычными являются несколько завораживающе уродливых статуй Аменхотепа IV, найденных непосредственно позади храма Амона (фото 24в). Они, с исковерканными и вытянутыми лицами, словно вышедшими из ночного кошмара, и луковицеобразными бедрами, являются апогеем развития амарнского «натурализма», который существовал уже в начале правления, перед официальным разрывом и отъездом из Фив. Примечательно, что некоторые из наиболее радикальных модернистских идей пришлись на начало амарнского периода, а одни из самых почти обычных вещей появились позднее.
