– Ваше величество, – Антонова взглянула в свои записи, – до апреля 1917 года, когда британцы вынудили норвежское правительство передать им большую часть тоннажа, валовые доходы норвежских судовладельцев от фрахта увеличились в пять раз по сравнению с довоенным временем. Они заработали на фрахте своих пароходов огромные деньги. Естественно, что они были очень недовольны, когда их лишили такого дохода, а норвежские корабли, следовавшие в составе британских конвоев из Америки в Англию, стали нести большие потери от действия германских подводных лодок.
– Под нажимом британцев, – кайзер решил продемонстрировать Антоновой знание предмета, о котором шла речь, – норвежцы практически перестали поставлять нам серный колчедан, медную и никелевую руду. А это сырье для производства вооружений и боеприпасов. Я переговорю с нашими промышленниками, которые успешно торговали с норвежцами. Пусть они свяжутся со своими торговыми партнерами в Норвегии и убедят их оказать давление на правительство, чтобы то вело себя разумно и не оказывало сопротивления высадке наших войск в норвежских портах. Наш посланник в Норвегии адмирал фон Хинце сообщает нам, что в стране ухудшилось положение с продовольствием и введено его нормирование.
– Ваше величество, – сказала Антонова, – надо провести в норвежской прессе мощную пропагандистскую кампанию, направленную против наглых притязаний британцев, желающих подмять под себя всю экономику Норвегии, и действий правительства, уступившего их шантажу. Одновременно необходимо напомнить норвежцам об общности судеб жителей Норвегии и немцев, о вековой дружбе этих двух народов. Не надо жалеть денег – грамотно организованный вброс прогерманских материалов в средства массовой информации может повлиять на настроения в стране. Я бы посоветовала использовать такого известного в Норвегии человека, как Кнут Гамсун. Он пользуется огромной популярностью, и норвежцы считают его гордостью нации. Кнут Гамсун восхищается классической германской литературой и культурой, в частности Ницше, и яростно выступает против загнивающего англо-саксонского мира. Надо использовать его авторитет против британского влияния в стране. Пусть он призовет к союзу Германии и Норвегии, который пойдет на пользу обеим странам.
– Да, фрау полковник, – кайзер озадаченно покачал головой. – Как жаль, что вы не состоите на службе Германской империи. У меня бы вы обязательно стали генералом. Но, как мне кажется, в России вас тоже ждет блестящая карьера. Я обязательно воспользуюсь вашими советами и постараюсь принять все меры к тому, чтобы при высадке в Норвегии пролилось как можно меньше крови моих храбрых солдат. Мы должны опередить британцев и раньше их оказаться в норвежских портах. Я верю, что так оно и будет! До свидания, фрау полковник. Полагаю, что наша с вами встреча не последняя. И да хранит вас Господь!
Часть 3
Северный ветер
15 марта 1918 года, полдень. Севастополь, Константиновский равелин
Два очень непохожих друг на друга человека беседовали, стоя под моросящим дождем на крыше Константиновского равелина, и шум черноморского прибоя заглушал их слова. Одним из собеседников был 39-летний Мехмед Ибрагимович Османов, пришелец из будущего, майор службы внешней разведки и турок по национальности. Его собеседником был 36-летний Симон Аршакович Тер-Петросян по кличке Камо, сын состоятельного подрядчика и друг детства Сталина, революционер-большевик, лихой боевик и исполнитель «эксов», армянин по национальности.
Поначалу Камо воспринял эту версию Октябрьской революции настороженно. Его беспокойная натура, склонная к авантюрам, требовала углубления революции и безудержного террора против представителей эксплуататорских классов. К тому, что на сторону революции встали пришельцы из будущего, и порядкам, которые они стали наводить в советской России, Камо поначалу отнесся отрицательно. Уж слишком все это было непохоже на его дореволюционные представления о будущей народной власти и диктатуре пролетариата. Но его почтительное отношение к Кобе, который и ввел в революцию сына состоятельного и уважаемого горожанина, удержали Камо от участия в мятеже Троцкого – Свердлова.
Сыграл свою роль и авторитет Ленина, также поддержавшего сталинский курс на мирное развитие революции. Дружба и личная преданность двум вождям революции оказались для него выше идеологических разногласий. Не зря же Ленин в нашей истории называл Камо «человеком совершенно исключительной преданности, отваги и энергии».
Да, энергии Камо было не занимать. С того момента, как Керенский добровольно отдал власть большевикам, он немало помотался по России, выполняя поручения Кобы и Старика: Петроград, Москва, снова Петроград, Тифлис, Баку, снова Москва, и опять Петроград. И вот совсем недавно, примерно десять дней назад, Сталин снова вызвал к себе старого друга и товарища по партии.
– Послушай, Камо, – сказал Коба, – нашей партии и государству снова нужны твои таланты подпольщика и отчаянного борца за победу революции.
Камо внимательно посмотрел на своего друга. Он не любил громких фраз и предпочитал словам дело.
– Коба, – ответил он, – ты же не первый год знаешь меня. Я готов ради революции отправиться хоть на край света. Говори прямо – куда и когда я должен ехать?
– Я все скажу тебе, – Сталин похлопал по плечу отчаянного армянина. – Дело предстоит тебе непростое и опасное. Для начала ты должен собрать группу из преданных и опытных в военном деле людей, и с ними как можно быстрее выехать в Севастополь. Там ты встретишься с одним человеком. Он и объяснит тебе все детали предстоящего вам задания. Только учти, все люди в группе, кроме тебя, естественно, не должны знать подробности того, что вам нужно будет сделать. Лучше всего, чтобы они оказались дашнаками, мстителями за своих зверски замученных братьев и сестер. И чтобы они готовы были мстить убийцам даже ценой своей жизни.
– Мы отправимся в Турцию? – догадался Камо.
– Ты угадал, – кивнул Сталин, – именно в Турцию. Для успеха дела революции нам необходимо уничтожить несколько турецких политиков и офицеров, опасных нашей советской власти и запятнавших себя кровью армян.
– Хорошо, Коба, – ответил Камо, – я все понял и готов выехать немедленно. Теперь скажи мне, кто тот человек, с которым я должен связаться в Севастополе?
– Это наш человек, – усмехнулся в прокуренные рыжеватые усы Сталин. – Это красный наместник Крыма и Северной Таврии, майор Мехмед Ибрагимович Османов. Все дальнейшее он объяснит тебе лично.
– Офицер, – отшатнулся Камо, – да еще и турок. Коба, да ты что, с ума сошел?! Ведь ты же знаешь, как я ненавижу и тех и других!
– Камо, – строго, чуть повысив голос, произнес Сталин, – я же сказал тебе, что это нашчеловек. А ты ведь знаешь, что я за свои слова отвечаю. С отрядом в сотню штыков и сабель он разогнал как местную белогвардейщину, так и тех из числа наших товарищей, которые оказались нам совсем не товарищами, и установил в Крыму советскую власть. Уникальный человек, одинаково свободно цитирующий Коран и труды Маркса, способный действовать не только силой оружия, а еще словом и личным примером. А то, что он офицер и турок – так это даже нам на руку, – это помогло ему завоевать авторитет у местного населения и сделать Крым одной из самых спокойных губерний Советской России.
