Как-то после бурной встречи очередного Нового Года, дежурная группа просто волоком тащила Потапа на место преступления. Загрузив в хлам пьяного эксперта в милицейский уазик, они доставили его для фиксации улик. Он умудрился заснять на фотоаппарат кадры следов преступления с безупречной резкостью и в итоге раскрыл злодеяние. Проспавшись, он сам был в шоке, когда увидел в отличном качестве отснятые сикось-накось кадры. Такая уж была у него незаменимая должность, чтобы в любом состоянии быть работоспособным.
Ожидание затянулось. Борис Кабанов успокаивал Лиду, высказывал различные предположения и доводы, куда мог пропасть её муж. Сохраняя сюрприз для любимого, она прикармливала гостей на кухне, оставляя праздничный стол нетронутым до его прихода.
Лида от безысходности повествовала историю их знакомства, сопровождая рассказ свадебными фото. Она рассказывала, что была ещё сущим ребёнком из многодетной бедной семьи, когда на её пути встретился стройный чернявый, горячий и настойчивый Потап. Она стеснялась поднять на него глаза, чтобы как следует рассмотреть. Она, не знавшая поцелуев не верила в любовь с первого взгляда, но когда в её сердце вспыхнула искра, она отдала своё сердце Потапу на веки. В то время девушка должна была вначале стать женой в Загсе, а потом только в постели. Так случилось и с Лидочкой. Родители дали согласие на ранний брак и отпустили восвояси ненаглядную красавицу с уже взрослым мужчиной. Сказать, что свадьба была бедной, значит, ничего не сказать. Она была просто убогой. Невеста в кирзовых сапогах и в марлевой фате из-за сострадания вызывала восхищение. Нищенское одеяние не могло скрыть счастье на юных лицах молодожёнов. Главное, что их судьбы соединились.
На свадьбе главным угощением была не водка, а самогонка, местные называли её «бурячиха». Приготавливалась брага из свёклы, а затем в простом приспособлении выгоняли ароматный спирт. Гости должны были услышать историю их свадьбы.
Наутро Лида припала губами к груди Потапа и задохнулась от стойкого запаха пареной свёклы. От удивления она присвистнула, понюхала себя и убедилась, что и её кожа и волосы неприятно пахли. Въедливая дрянь ещё пару дней не выветривалась. С тех пор у Лидочки появилась стойкая неприязнь к «бурячихе» и при малейшем воспоминании случался приступ тошноты. Гости верили Лидочке на слово, но представить, как пахло тело не могли.
Она рассказала о проблемах подстерегавших их после женитьбы, когда пыл влюблённости остыл. Жили бедно, впроголодь, особенно когда Лида ушла в крохотный по продолжительности декретный отпуск по уходу за ребёнком. Родившаяся Ксюша была настолько невесомым, до двух килограмм младенцем, что пеленать её было страшно даже акушеркам. Безмолочная мамаша почти заморила голодом дочь, пока умные соседи не предложили к четырём месяцам кормить ребёнка борщом. Истощённая малютка не давала ни сна, ни покоя бестолковой юной матери. Часто болеющая воспалением лёгких дочь надорвала здоровье, но мать, на уровне инстинкта мобилизовав силы, вытащила дитя из лап смерти. Вскоре она отлично справлялась с материнскими обязанностями, Ксюша к годику была как краснощёкий пончик с крепким здоровьем. Повествуя грустную историю, Лида стёрла украдкой слезы, а гости совсем заскучали.
Телефонный звонок взбудоражил томящееся общество.
Глава XIX
Новая жизнь
Жаркий летний день. Трудно было дышать. У Ксюши схватил живот. Периодичность боли сокращалась, а амплитуда нарастала. Семья разбрелась по делам, папу сегодня проводили на пенсию, а мама готовила сюрприз для папы.
– Ах, как не вовремя. Или вовремя? Испорчу папе праздник. Или не испорчу? Праздник ли это для него? – маясь от боли она, рассуждая, бегала по комнате и гладила живот. – А вдруг это ложные схватки и все рассосётся.
Было ещё не время появиться на свет ребёнку, он должен был родиться через недельку, но видно он слишком торопился увидеть мир.
Живот был огромный, словно внутри находился ребёнок с арбузом в руках.
– И чего меня так разнесло? – осматривая себя в зеркало, Ксюша критиковала оплывшую внешность. – Всю красоту забрал, мелочь пузатая, – кривляясь, она показала кончик языка ещё не родившемуся малышу. – Попробуй только быть некрасивым, – она пригрозила пальцем и завопила от предродовых схваток. – Пора вызывать скорую! Родственники заняты другими делами. Вот так всегда, когда нужна помощь никого днем с огнём не найти.
Она на всякий случай открыла входную дверь, взяла телефон и набрала номер скорой помощи. На другом конце провода поняли, что пора выезжать на пополнение.
Её забрали в родильное отделение, когда схватки угрожающе нарастали. Благо успела предупредить мужа о том, чтобы он забрал дочь из детского сада. В родах Ксения вела себя мужественно и мудро как женщина знавшая о родах не понаслышке, а по опыту. Стараясь, лишний раз не беспокоить врачей, она кусала уголок подушки, когда от боли сводило челюсти. В конце каждой схватки у неё вырывался вздох облегчения. Долгожданный ребёнок должен был появиться на свет с минуты на минуту. Она надеялась родить до заката, но природа сама знает, когда появиться на свет дитяти.
В родовом зале она тужилась из последних сил, но не могла справиться. Глаза лезли на лоб, на шее вспухла артерия, тело разрывала сладкая боль. Больше всего Ксения боялась не родов, ею овладел неописуемый стыд, что от натуги вылезут какашки, и позор не даст ей спокойно существовать. Очистительная дородовая клизма спасла положение.
– Давай-давай-давай! – помогала голосом акушерка. – …Не останавливайся, …уже головка видна. Не задуши его в проходе. Крикну: «Хватит! …значит не тужься».
Ксения кивала головой, лишь бы родить, она как вышколенный солдат исполняла приказы акушерки, которая ни на секунду не оставляла её без внимания. Не терпелось скорее увидаться с крохой. После приезда в роддом прошло не более четверти суток. Все шло просто отлично.
Ксения словно одним выдохом надула воздушный шар, завопив на всю больницу, она вытолкнула родимый комочек. Явившийся на свет малыш закричал от неуютного холода, чтобы согреться. Момент рождения означил хлопок по малюсенькой попке:
– Молодец! …справилась. Мальчик! – акушерка подняла над Ксюшей чумазое тельце, умелые руки работали по отработанной схеме: обтёрли, взвесили, отмеряли, укутали и отдали в руки.
Ксения словно фотоаппарат фиксировала каждое мгновение первых секунд сына и теперь никто не смог бы подменить её малыша, она из миллионов узнала бы своего карапуза. После хлопка по мизерной попке мальчишка закричал. Пронзительный крик словно пробудил уставшую мать, голос оглушил медперсонал и вылетел за пределы роддома, словно малыш желал, чтобы его услышал дед, слонявшийся у порога больницы.
– Ух, ты! Крикун, какой. Певцом станет, – предположила акушерка и засмеялась.
– Ага, – бессильно подтвердила мать. – Папа был прав, сын родился. На неё слепо глядели осмысленные глаза деда. Вот ему и подарочек к пенсии, – подумала Ксения.
Дитя тыкалось в поиске молока, кричать не хватало сил, ведь он прошёл трудный путь к свету. Сын успокоился, как только почуяло тепло груди, а когда нашарил сосок, неумело обхватил губами, один раз соснул и забылся в крепком сне, уставший от пребывания в новом мире. Утомлённая родами мать изучала черты малыша и не верила глазам, что бывает такое сходство, как две капли воды близнец деда, даже басил как он.
