– Богатырь! Это ж надо, почти полдюжины весит. Другие только к месяцу такой вес набирают. Пусть здоровенький растёт. И ростом вышел. Настоящий Илья Муромец, – акушерка кружилась рядом, а затем забрала малыша и унесла.
Ксюша заскучала по сыну и подумала:
– Не успел на свет появиться, а уже бабам нравится. Ох уж и Казанова будет.
Пока ребёнка осматривали врачи, счастливая мать пребывала в воспоминаниях об отце.
Ни о ком другом в торжественную минуту она думать не могла. Она была не против того, если сын будет похож на деда. Ксения гордилась отцом неспроста. Она видела, как он без устали ежедневно трудился, каким был ответственным и заботливым отцом.
Однажды ещё подростком, она пришла к нему в кабинет, потому что он вторые сутки делал срочную экспертизу. Ей была знакома рабочая обстановка, папа частенько разрешал ей бывать рядом и даже научил работать с фотографией. Получив от папы разрешение, прийти к нему в отдел милиции, она захватила бутерброды, чтобы съесть их вдвоём по дороге домой. Ей нравилось гулять с ним по центральной улице города, когда на отце была форма. Ей казался он сильным, мужественным и ни один хулиган не мог его победить.
Из-за срочной папиной работы пришлось задержаться до полуночи, отпустить её одну домой он боялся. Не надоедая ему вопросами, она тихо следила за тем, как отец, поглядывая в микроскоп, описывал заключение.
Ксении любила микроскоп, она часто в нём разглядывала мелкие предметы, помогала отцу проявлять фото и плёнки. Ей нравилось вращать пупсик чёрного бачка с проявителем и заправленной в кассету плёнкой, она знала, что такая манипуляция приводит к равномерному проявлению кадров. Мокрые фотографии она ровными рядами старательно приклеивала изображением на стекло, накрывала их плотной гигроскопичной бумагой или газетами как учил её отец, и прикатывала тяжёлым валиком, чтобы убрать влагу. Затем вентилятор сушил фотографии до тех пор, пока они, потрескивая не отваливались от стекла на пол. Ксения знала, что чем плотнее пригладишь фотки, тем качественнее был глянец. Позже появилось ноу-хау, и фотки сушились в специальных нагревателях с зеркальной поверхностью и тряпичными прижимами. Для девочки её возраста это было увлекательное занятие. Ксению знал весь папин райотдел, милиционеры любили её как дочь полка.
К полуночи папа освободился, и они побрели по ночному городу, беседуя про жизнь на Марсе. После долгих часов молчанки это были упоительные минуты. Вечер был безветренный и тихий, фонари освещали цветочные клумбы и малахит газонов.
– Постой! – приказал отец, прервав фантастический рассказ из журнала «Наука и жизнь». – Никуда не уходи. Если я не вернусь через полчаса, беги в отдел и приведи кого-нибудь, – Ксения утвердительно мотнула головой.
– Папочка, это опасно? – сердце ушло в пятки, в голове рисовалась страшная картина преступления.
Отец подошёл к разбитой витрине книжного магазина и проник через дырку в витрине. Она ждала его казалось вечность. Ксюше было страшно за отца, о себе она и не думала. Тогда-то она поняла, что может вот так легко потерять его навсегда, что папа каждый час балансирует на грани жизни и смерти. Готовая ежесекундно броситься спасать отца, она чуть сдерживала желание надрывно позвать на помощь. Сердце колотилось, но отцовский наказ – не кричать исполнила. Замирая, она ждала его у витрин готовая к любому исходу. Мысль вызвать помощь не унималась, Ксения не понимала, что отец как раз тот человек, который стоит на страже покоя граждан и обезвредить преступника его долг.
Она приблизилась к окну и услышала шорох в глубине злосчастного магазина. Шаги приближались, сердце ещё громче клокотало. Две тени подошли к разбитому окну и она узнала отца, он вывернул руку воришке и, связав руки за спиной вывел наружу. Ксения с облегчением вздохнула. Ещё не значившееся в сводках преступление было раскрыто благодаря её отцу. Ксения с тех пор гордилась папой и стала переживать за его жизнь. Отец покорил её сердце мужеством. И не было для неё большего счастья, чем подарить похожего на него внука.
Ксения использовала знания данные отцом и стала знаменитым фотографом. Благодаря его настойчивости она освоила все премудрости съёмки. Наделённая врождённым художественным вкусом, она нашла свое призвание и отец, сам того не предполагая, подарил ей любимую профессию. Её печатали в модных популярных журналах за высокие гонорары. Умение видеть красоту, подмечать курьёзы делало её снимки необыкновенными и узнаваемыми, что позволяло участвовать в авторитетных выставках.
С мыслями об отце она уснула на каталке в огромном не то холле, не то палате, куда её отправили врачи после родов с ледяной грелкой на животе.
Ксения шла по коридору и с противоположной стороны увидела силуэт, в нём она узнала отца.
– Папа, папочка ты был прав! Я родила тебе внука! – они сблизились, обнялись. Папа поцеловал дочь в макушку.
– Спасибо! Я знал, что он будет моим продолжением.
Они, обнявшись и плакали…
Глава XX
Прощай
Лидочка подхватилась на звонок телефона, который в одночасье разрубил густую тишину застолья и сходу крикнула в трубку:
– Потап! Это ты? – не дожидаясь ответа, она строчила как пулемёт. – Скорее приходи. Просто форменное безобразие. Получишь выговор от меня и лишение звёзд!
Она услышала ответ:
– Это квартира Ветровых?
– Да-да. Извините. Я думала, что это мой муж звонит.
После паузы Лида повернулась к гостям и выпалила:
– У нас внук родился! Ура!
Раздались громкие аплодисменты и одобрительный возглас собравшихся друзей проводить Потапа на пенсию. Выстрел шампанского дал старт к застолью, зазвенели бокалы и посыпались поздравления с наследником. Начался пир горой, гости на время забыли о Потапе. Вскоре все насытились, захмелели, самые активные начали танцевать, другие хором пели и снова ели, пили.
Знакомство с внуком Лида отложила на утро. Лидочке было обидно, что Потапу не пришлось оценить её старания, но это не первый испорченный праздник в долгой с Потапом жизни. Извинившись перед гостями, Лида удалилась на кухню и в тишине всплакнула от отчаяния. Эта проклятая преступность отняла у неё часть жизни, главную её половину – Потапа. Преданный работе он всегда был на страже закона.
В конце концов, вечеринка закончилась, гости, словно таяли по одному покидая гостеприимный дом. Учитывая специфику работы Потапа, никто не обиделся на его отсутствие, все понимали, мало ли что случилось на работе. Официальный уход на пенсию не гарантировал, что в его помощи не нуждались.
* * *
Потап топтался под окнами родильного дома, ежечасно справляясь о состоянии дочери. В стороне от входа он искурил целую пачку сигарет. Уже спустились сумерки, а ответа не было. Он сходил в киоск за сигаретами, от «Беломора» он отказался на Севере. Зажглись фонарные столбы и окна больницы, сигаретный огонёк беспрерывно разгорался в тёмном углу здания. Рано взошла луна на фоне ещё не потухшего солнца, выплыв одним боком из-за редких облаков, она словно украдкой подглядывала ярким зрачком за земной жизнью. Рядом зажглась планета любви Венера, ознаменовав скорое появление новой жизни. Луна освободилась от паранджи облаков, они расступались, чтобы показать радостный лик небесной красавицы. Голубой бриллиант сиял миллионами карат и озарял озабоченное лицо Потапа, оттеняя кожу на лице мертвенно-белым цветом. Он курил, курсируя от фонтана с лунной дорожкой у центрального входа до угла здания. Больничный двор опустел, люди разбежались после работы по домам.
