Зато приданого не потребовали! А для госпожи Лоусон это было главным ориентиром! Главное ведь, чтобы человек был хороший и у нее денег не требовал! Вот!
Интересно, что потребовалось подруге?
Печать жалобно хрустнула в сильных пальцах.
Дорогая Джин!
Верь, это действительно я. Могу напомнить тебе наш разговор перед свадьбой. Ты сказала, что дело нечисто и надо бы как следует допросить моего жениха. Я возразила, у нас завязался спор, и ты привела свою мать в пример.
— Вот как? — поинтересовалась Кларисса.
— Мам… извини. Я была мелкая, глупая и хотела ее отговорить.
— Надеюсь, впредь умнее будешь, — Кларисса не сердилась на дочь, но к чему посторонних посвящать в подробности их семейной жизни? Не стоит…
— Буду. Но это было, мы были одни, ее мамаша пришла уже потом…
— Ах, Резеда, наш кошмар и беда, — весело пропела мать. — Ужасная женщина! — это было сказано уже без всякого смеха. — Просто кошмарная.
— Зато жива, здорова и всем гадостей желает, — Джин пожала плечами. — Одно качество, которому не грех бы поучиться, у нее есть. Потрясающая жизнестойкость.
— Да уж. Тараканы плачут от зависти. Их хоть туфлей убить можно, а ее ничем не выведешь.
— На Резеду Лоусон такой туфли еще не придумали. Читаю дальше?
— Слушаю!
Сейчас я признаю честно — я была дурой.
— Какой редкий случай. Обычно люди признают, что ты была дурой, а они просто тебя послушались.
— Так ведь не послушались же? — посмотрела на мать Джинджер. — В данном случае?
— А это неважно. Зато виноват кто-то другой. Так поругаешься — и жить легче.
Джин фыркнула, тряхнула головой.
— Мам, если бы они меня послушали… тебе не надоедает быть правой?
— Если бы моя правота не была оплачена годами жизни… Постарайся, чтобы твои годы не пошли в уплату за никому не нужные прописные истины!
— Обещаю. Читать дальше?
— Слушаю!
Женщины переглянулись и дружно фыркнули.
Мать и дочь? Да нет, скорее подруги, которые настолько хорошо знают друг друга, что смысла кривить душой уже нет. Все равно там большая часть душ одинаковая.
Сэндер изменился вскоре после нашей свадьбы. Сначала он поднимал на меня руку очень редко, потом все чаще и чаще. Недавно я поняла, что рано или поздно он убьет меня. И нашего ребенка.
Джин, я знаю, что не могу вернуться к родителям. Мать сама отдаст меня мужу, еще и нотацию прочтет. Я прошу тебя о помощи.
— Козел, — коротко высказалась Кларисса, забыв про свое аристократическое происхождение.
— Ничтожество и мразь, — Джин со злостью поглядела на письмо.
— По крайней мере, у Аликс хватило ума понять, что Резеда выдаст ее супругу.
— Для этого и ума не надо, — высказалась Джин. — Был бы у Аликс ум — давно бы удрала.
— Ты читай дальше, я слушаю.
Я сбежала от него и окольными тропами пробираюсь к тебе. Понимаю, что являюсь обузой, но больше мне обратиться не к кому. На коленях умоляю тебя о помощи. Если не мне, помоги хотя бы моему ребенку! Пожалуйста, Джин!
— Дальше тут неразборчиво.
— Почему?
— Слезами, видимо, залила. Вечно она носом хлюпает.
Я буду у тебя примерно через десять-пятнадцать дней. Спасибо за твои письма, иногда я все же могла их прочитать, и надеюсь, что ты сейчас в столице.
Твоя глупая Аликс.
Джинджер и Кларисса переглянулись. Мать и дочь в этот момент были похожи, как человек и его отражение в зеркале. И возраст тут был не важен, просто на милых лицах появилось одно и то же выражение сосредоточенности и холодной решимости. Поджались пухлые губки, пролегли морщинки между бровями, заострились скулы, сузились широко распахнутые глаза…
Куда и девалось очарование?
В кухне словно две большие хищные кошки замерли, думая, куда прыгнуть. И той крысе, которая окажется в месте прыжка, сильно не поздоровится.
— Дай сюда письмо, — нарушила молчание Кларисса. Джин фыркнула, скомкала листок в бумажный шарик и сама ловко забросила его в печку. Минутой позже туда же отправился конверт.
— Так-то лучше.
— Намного лучше. Давай обдумаем план?
— Мам, давай ей поможем?
— Джин, я надеюсь, что ты поумнее своей подруги? Естественно, мы ей поможем, — Кларисса раздула тонкие ноздри. — Я понимаю, что из нас двоих зарабатываешь ты, но…
— Мам, Аликс нас не обременит. И ее ребенок тоже. А я просто буду работать больше.
— Или выйдешь замуж за Лесса.
— Лесс! Вэшшш! Мам, мне же надо ехать, знакомиться с его родными! Нам надо!
— А Аликс приедет к закрытой двери?
— Да нет, это в любом случае плохо. Даже если мы оставим ей ключ… исходим из того, что Сэндер не дурак?
— Не будем недооценивать врага. Итак?
— Допустим, Аликс удастся сбежать. И добраться до нас. А где будет искать ее муж?
— Сначала он кинется к ее родным. Обязательно.
— А потом к нам. Вряд ли у нее было так много подруг…
— Собственно, ты — единственная.
— Сэндер пожалует сюда. Потребует у нас выдачи жены, и мы обязаны будем ее отдать.
— Вот еще! — ощетинилась Кларисса, всем видом показывая, что на нее долги не распространяются.
— Мам…
— Да знаю я, знаю…
Кларисса все отлично понимала. Надо полагать, первая жена Сэндера была ему ровней и ее семья могла защитить несчастную на время развода, а они? Две хрупкие женщины?
Убить негодяя они могли, но это было чревато проблемами с законом. Рука бы не дрогнула, но где труп прятать? В погребе закопать?
Это жизнь, а не романы вроде тех, что на досуге писал редактор Джин. С призраками, интригами и замурованными в стенах девицами. И, разумеется, рисунками от юной леди Брайс. Спросом они пользовались, но применять их к реальной жизни? Пфф…
— Оставаться здесь нельзя. Надо уехать. Уезжать нельзя, надо дождаться Аликс.
— Мам, а если ты останешься, дождешься ее — и вы поедете за нами? К Лессу?
— А ты?
— А я поеду с ним!
— Одна?! С посторонним мужчиной?!
— М-да… А если в почтовой карете?
— Вы еще мужем и женой представьтесь!
— Мам, а если ты заболеешь? И попросишь меня поехать с Лессом, чтобы я не заразилась?
