Так что леди шествовала по коридорам, с двумя стражниками за спиной, и отмечала изменения.
Вот служанка не поклонилась, отхлестать бы мерзавку по щекам, да уже нельзя, стража и не даст. Вот смутно знакомый мужчина снимает со стен картины на религиозные темы… тут уж леди не выдержала.
— Повесь обратно, холоп!
Слуга обернулся, увидел леди, но остановиться даже и не подумал.
— Хозяйка приказала — снять и выкинуть. Или бедным раздать.
— Я тут… — привычно начала леди Дженет и осеклась.
Не хозяйка.
Нет, не хозяйка.
И, судя по наглой морде, слуга это отлично понимал, потому и ухмылялся так нагло. Еще минута, и леди кинулась бы, вцепилась ему в глотку… кое-как сдержалась, прошла мимо.
— Законная хозяйка, — прозвучало ей в спину, словно удар камнем между лопаток.
Твари!
Вы поплатитесь, вы за все поплатитесь!!!
* * *
Тиана лежала в комнате, которую они раньше делили с Иваром. Бледная, спокойная… леди даже сначала не поверила. Разве так бывает — чтобы ты была жива, а твоего ребенка не было?
Это же неправильно, так неправильно, что мир отказывается признавать факт, и все чувства упорно говорят, что ты ошиблась, ошиблась…
Леди коснулась руки дочери.
Та была твердой и ледяной, как кусочек снега.
И только тогда леди осознала все до конца. И слова Кейт, и происходящее — и не выдержала.
Взвыла, заголосила, как обычная сельская баба, упала на колени рядом с дочерью… только Тиана ее уже не слышала.
Стражники переглянулись и деликатно вышли за дверь.
— Ишь, голосит. Убивается, — вздохнул тот, что постарше.
Тот, что помоложе, никакого уважения к материнскому горю не испытал. Не было еще у него ни детей, ни потерь…
— Сама она во всем и виновата. Коли на чужих детей руку поднимаешь, жди, что свои помрут, завсегда-то так… или род прервется, или что другое судьба отнимет, да так, что страшнее не придумаешь. Сам знаешь.
— Знаю. А все ж жаль ее, хоть и гнида.
— Гнида, — согласился молодой. Подумал пару минут: — Нет. Не жаль. Поделом ей, твари подлючей.
* * *
Пока леди рыдала над дочерью, в другом конце замка другая леди готова была на коленях возносить хвалу всем богам сразу. И каждому в отдельности, чтоб уж точно дошло до адресата.
Джинджер была жива и даже почти здорова.
Спешно вызванный ночью лекарь (за тройную оплату) обнаружил у девушки сотрясение мозга, но не слишком сильное, и рекомендовал лежать. Джинджер и лежала.
Аликс и Кларисса наперебой хлопотали у ложа «раненой героини», потом Аликс в четыре руки выпихнули утешать Лесли, а Кларисса осталась с дочерью. И сейчас сидела рядом, читала Джин книгу из библиотеки Кон’Ронга.
— Дракон распахнул крылья и начал спускаться…
Джинджер прикрыла глаза.
— Мам, я устала.
— А ты попробуй поспать.
— Так я самое интересное просплю! Что творится в замке?
— Леди Ирэна решила отложить суд на один день — до похорон Тианы. А потом уж… Кстати, лекарь осмотрел Сэндера. У него спина сломана, считай, до пояса — труп. Никогда не сможет встать, быть с женщиной, иметь детей… все. Это неизлечимо.
Сочувствовать подонку Джин не стала.
— Туда ему и дорога.
— Его сейчас снотворным напоили, а так… рвался вены перерезать или удавиться… Ирэна сказала, что отправит его к отцу с описанием подвигов и позаботится, чтобы живым доехал.
— Да… Тиану жалко. Если бы не этот сукин сын…
— Не ругайся, леди это не к лицу.
— Это не ругательство, это определение.
— Может быть. Но… ты не права, Джин.
— В чем же?
— Я о Тиане. Если человек готов продать всех и вся ради своего удобства, то туда ему и дорога. Сэндер не сбил ее с пути истинного, он просто предложил ей вкусный кусочек. Будь она порядочнее, она бы отказалась, а она решила пойти на все ради денег и титула. Ну и… итог закономерен.
— Судить по одному поступку? Многие бы выдержали искушение?
Кларисса пожала плечами.
— Солнышко, не бывает так, чтобы подлый поступок был лишь один. Просто мы о чем-то не знаем. Чтобы человек с утра героем был, а вечером подлецом, это из книжек. В жизни все просто — ты помнишь, что в природе самое ядовитое имеет самый красивый окрас?
— Помню.
— Вот и тут так же. Тиана могла бы не соглашаться убивать Аликс, потом тебя, потом опять Аликс. Могла бы прийти и все рассказать брату, могла бы… да много чего могла! Не сделала? Поделом!
— Мне ее все же жалко. Сэндеру поделом, а она… дура же! Просто дура.
— А мне — нет. Она подняла руку на моего ребенка, так что я еще схожу ей на могилу плюну. Останься она жива, я бы ее сама прибила.
— Мам…
— Да, Джин. И хочу тебе сказать, что именно мы с тобой имеем право осуждать Тиану. Что у нее было не так? Бедность? У нас это тоже было. Помнишь, мы щавель варили и салат из одуванчиков делали, потому что денег не было?
— Помню, — улыбнулась Джин. — Вкусно.
— И платья перешивали, и в столицу отправились на свой страх и риск, и ты работала, хоть леди и не должна. Но тебе ни разу не пришла в голову мысль продать себя.
— Приходила.
— И как? Вышла бы замуж за лорда Фромвела, у него, правда, дочь, ну, отравила б ее или еще что, нарожала б пару детей, мужа потом тоже можно отравить и остаться вдовой…
— Мама, прекрати. Ты же сама все понимаешь.
— Понимаю. Тиана не виновата в бедности и тяжелом детстве, но у тебя оно было не легче. И вы обе сделали свой выбор. Ты — работать, она — продаваться, Сэндер был просто еще одним покупателем, вот и все.
— У меня всегда была ты.
— А у нее — Лесли. Мальчишка сейчас убивается…
— Он младше. Какая от него помощь?
— В том-то и дело, малышка. Если бы Тиа решила продать себя ради брата, я поняла бы. А она просто хотела хорошо жить и за чужой счет. Вот и получилось… как случилось. Не жалей о ней, не надо. Она бы тебя не пожалела.
Джинджер понимала, но все же… виноватой себя чувствовала.
Как будто что-то было сделано неправильно или не сделано…
Больно…
* * *
— Ты сегодня должен быть уже здесь!
— Мам, не ругайся. Как там Джин?
— Да все в порядке с твоей любовью! Балбес! Ты ей что — показался?
