Малыш поворачивается в воздухе, видит маму, которая опрометью бежит к замку, и…
Сколько длится падение с башни?
Недолго, но ему этого хватает с лихвой. Мальчик кричит от боли, разводит в стороны руки… и меняется!
Тельце покрывает чешуя, распахиваются крылышки. Небольшие, но их вполне достаточно, чтобы вернуть ребенка в руки любящей матери. Не тот у него вес… они выдерживают.
И на Ирэну смотрит чудовищная драконья мордочка.
— Мама… не плачь, мама…
— Я испугалась. Мне было чуть больше, чем тебе, я просто была в ужасе. Только что я чуть не потеряла сына, а теперь он превратился в чудовище. Что бы ты сделала на моем месте?
— Спряталась, — Джинджер даже не раздумывала.
— Вот это я и сделала. Схватила Эдварда и опрометью ринулась наутек. Остановить меня было некому… не самый умный поступок, но я тогда была почти безумна. Я бежала до поселка, я же тут выросла, каждую тропинку знала… меня приютил старый рыбак. Корт Симар. Очень уважаемая семья в поселке, очень… характерная. Мою мать они знали, и меня любили, а отца на дух не переносили, и он в это не лез. Если Симары начнут воду мутить, Кон’Ронг мигом потеряет половину рыбаков, их ведь не удержишь. Покидают сети в лодки, семьи посадят — и к другим берегам. Я наткнулась на него случайно…
Как это — бежать сломя голову с плачущим ребенком на руках, который хоть и превратился в чудовище, но остался ребенком, твоим ребенком, и плевать, что у него гребень, крылья и даже хвостик, зато жив?!
На последнем дыхании, без туфель, со сбитыми в кровь ногами, лишь бы унести сына от убийцы?
Когда Ирэна вылетела на сарайчик, в котором Корт хранил лодку, она даже сначала не поняла, что это такое. И Корта не заметила. А вот мужчина увидел все. И поймал ее. Не дал наделать глупостей.
— Корт всегда был умным и рассудительным, да и море — место такое, и Кон’Ронг… я и не знала, а оказалось, что в нас драконья кровь.
— Как так?
— Мой очень давний предок, Колин Торн женился на девушке-драконе. Откуда уж она взялась, никто не знает, но жили они счастливо, сына родили, двух дочек… старшая вышла замуж в королевскую семью. Младшая — за хозяина замка Кон’Ронг.
— Вот оно как…
— Да. Кон’Ронг, кровь дракона, хоть и разбавленная столетиями, но, видимо, в минуту смертельной опасности… Эдвард не понял сам, но испугался за меня. Или мой страх передался ему, и он смог обернуться. Но он был малышом… и не смог ничего сделать, чтобы вернуться обратно. Просто не понимал как. Не понимал, что с ним что-то не так, не мог понять… А потом стало поздно, слишком поздно.
В сарае было холодно, но Ирэна не мерзла. Корт сделал все для своей леди. Принес из дома одеяла, сколотил грубое ложе, даже игрушки для Эдварда достал бог весть где…
И Ирэна сидела и ждала вестей.
Сначала она хотела вернуться в замок, разорвать своими руками Дженни Фрумс… отговорил тот же Корт. Принес известия из замка.
Оказывается, у Ирэны Гервайн было наследственное безумие. Она выкинула сына с башни и прыгнула вслед за ним. В море.
Да, наглость — первое оружие подлеца.
Дженет врала всем в глаза, а Ирэне нечего было ей противопоставить.
Допустим, она вернется в замок, даже не вцепится негодяйке в волосы с порога, но… и что?
Ленточка?
Не доказательство. Слова против слов, и кому поверят? Может быть, Ирэне. А может быть — и нет. Дженет Фрумс стала леди Кон Гонг и женой человека, который выносит приговоры. Поверит ли отец в такое?
Что-то подсказывало Ирэне, что если и поверит, то… вряд ли Дженет ждет что-то серьезное. Нет доказательств. А если предъявить Эдварда…
А этого сделать было и нельзя.
За несколько дней Ирэна тщательно осмотрела своего мальчика, все больше понимая, что не выдаст его за человека. Никак.
Чешуя, гребень, хвост, когти на верхних и нижних лапах… общие очертания человеческие, но это лишь пока не приглядываться. И глаза, громадные алые глаза с вертикальными зрачками, нечеловеческие…
Допустим, она покажет малыша…
Какая жизнь его ждет?
Рядом с ненавидящим его дедом, который и не защита, и не опора, рядом с убийцей, рядом с… нормальными людьми? Кем его будут считать? Монстром? Уродом?
Да.
Но что же тогда делать?
Подсказал тот же Корт.
— Корт был неглупым человеком, говорят, в молодости даже пиратствовал, вот он и присоветовал. Ждать мужа и уплывать с ним. Может, и надолго, лет на двадцать, чтобы малыш окреп. Тогда в силе был мой отец, его шлюха… сейчас отца нет, а Дженет Фрумс… все поняли, что она из себя представляет. Да, наше возвращение чуть отложилось, но это как раз мелочи.
— А из-за чего?
— Мой муж заболел. Мы не смогли оставить его.
— А у вас есть еще дети?
Ирэна усмехнулась.
— Муж не захотел еще детей от… чудовища. Он не бросил нас, но и детей старался не допустить. Я не настаивала — Эдвард занимал все мое время и внимание.
И горечь в голосе. Вот ведь…
Не предательство, а все равно душа болит.
— Кошмар. Без родных, на чужбине, без денег…
— Мы не в землянке жили, — усмехнулась леди Ирэна. — У нас был свой дом, свое дело, у мужа несколько десятков кораблей…
— Откуда?
— Кон’Ронг. Ты же не думаешь, что я сбежала с пустыми руками?
О нет. Так плохо о леди Ирэне Джинджер точно не думала.
— Перед отъездом я пришла в замок через потайной ход, выгребла все, что смогли унести четверо сильных мужчин, мы все погрузили на корабль и отплыли. Кстати, именно поэтому обеднел Кон’Ронг. Мой отец не умел зарабатывать и вкладывать деньги, а Дженни могла лишь клянчить и тратить.
— А почему вы сейчас этим ходом не воспользовались?
— Его завалило.
— Обидно… поэтому Эдвард и лез на башню? А крылья?
— Он может планировать, а не летать. Только сверху вниз. А его когти, как оказалось, отлично подходят, чтобы лазить по камню.
— Такие острые?
— Да. Это как инстинкт… не знаю, как лучше сказать. Там, где мы жили, Эдвард обожал лазить по горам.
Джинджер не стала спрашивать, где они жили, как жили… Ясно же все и так. И горе матери, которой изуродовали ребенка, и жажда мести… на тридцать лет она забыла обо всем. Жила счастливо, насколько могла, делала все, чтобы… забыть?
