– Шайдер, я не могу… – прошептала я. – Не могу… так. Мне надо поговорить с ним… объяснить. Я не могу так поступить с ним… прости…
Я сделала шаг назад.
– Я боялся… этого, – тихо произнес лорд Даррелл. Сколько же боли было в его словах.
Тихий шорох за спиной заставил обернуться. На тропинке стоял Арххаррион и хмурился, глядя на меня. Я вскрикнула. Все-таки почувствовал, понял, пришел! Облегчение было таким сильным, что я чуть не расплакалась.
Бросилась к нему, прижалась, заглядывая в глаза.
– Рион, я…
Теплые руки обняли, не позволяя вырваться. Я замерла, вдруг поняв, что в темных глазах не горит огонь Хаоса. Эххо тревожно забился в ноги, почувствовав мой страх.
– Анташар, – прошептала я.
– Ты еще скажешь за это спасибо, Ветряна, – сказал Безликий, накидывая на нас обоих петлю портала.
Я только и успела, что вскрикнуть, и провалилась в разорванное пространство.
***
Риверстейн.
Здесь все еще была зима. Лежали под соснами сугробы, хмурилось сизыми тучами небо, и каменные стены замка белели инеем. Все осталось по-прежнему, а мне казалось, что прошла целая жизнь.
Мы стояли в пустой трапезной, из портала Анташар вышел уже в своем истинном облике. Посмотрел на меня, вздрогнул от моих эмоций. Ах да, этот Безликий – гурман, боль пить не любит. Почти сразу из второго портала вышел лорд Даррелл и бросился ко мне.
– Ветряна, как ты?
Я не успела ответить, потому что тени по углам трапезной зашевелились, все разом выгнулись, заходили ходуном!
– Он не пройдет, – сказал Шайдер, но торопливо свел руки, заплетая дополнительную защиту.
Тени дрожали, ползли по стенам, двигались, переплетались между собой. Их рывки становились все яростнее и злее, они стремились ко мне, тянулись Тьмой…
Анташар встал рядом с Шайдером, сквозь зубы бормоча заклинания. Тьма ожила во всем замке, живые тени сгущались, сливались в черную, непроницаемую мглу. Я видела в ней фигуру демона…
Лорд Даррелл выругался.
– Шайдер, поставь на нее щит! – выкрикнул Анташар.
Лорд Даррелл обернулся и торопливо опутал меня защитным куполом. Тьма стала еще гуще, вздрогнула и раскрылась. Арххаррион вышел из нее, осмотрел всех желтыми звериными глазами. Сложил за спиной распахнутые крылья. И усмехнулся.
– Значит, ночью все было ложью? – ровно спросил он, чуть склонив рогатую голову.
Я торопливо тянула на себя нити Силы. Своей Силы, которая была разлита в Риверстейне, словно лужи после весенней грозы. Ее было много, и она помогала мне, укрывала, прятала. Страшный миг, когда еще можно повернуть назад. Когда можно сказать одно слово и вернуться в Хаос, в его дворец, к нему… Забыть Риверстейн, забыть друзей, забыть прошлое. Схитов. И демонов. Лелеять хрупкое наше счастье и вздрагивать ночами, вспоминая слова дхира. Но какая разница? Пусть так – ценой гордости, ценой крови моей семьи и будущего его империи, но мы будем счастливы. Столько, сколько получится…
«Если ты испытываешь к нему хоть что-то, ты отпустишь его…»
И я медленно кивнула. Наверное, если бы он обернулся, я бы не сдержалась. Но на меня смотрел демон. Смотрел почти спокойно, только Тьма вокруг него заворачивалась вихрями, билась рваным плащом, корчилась.
– Вот как, – протянул он. – Ты хорошо умеешь… притворяться.
Он шагнул ко мне, задумчиво осмотрел защитный купол, установленный Шайдером.
– Рион, не подходи к ней, – крикнул лорд Даррелл.
Арххаррион откинул его с такой силой, что Шайдер пролетел через все трапезную. Тьма жадно поползла к Шайдеру и Анташару, обвила их черными кольцами. Напоминая, кто явился в замок.
– Рион, не надо! – закричала я. – Отпусти! Они не виноваты. Я сама… ушла.
– Почему? – он резко повернул голову.
Я молчала, прикусив губу. Как же трудно это сказать…
– Я не люблю тебя, – надо же, голос почти не дрожит, – и никогда не полюблю. Я тебя… боюсь. А ночью… Я просто хотела, чтобы ты снял аркан!
Думала – разозлится, даже приготовилась к яростному пламени, что сожжет меня изнутри. Но нет. Ярости не было. Стало больно. Так вот как умирает душа? Маленькая птичка, что так хотела летать.
Рион кивнул, словно этих слов и ждал от меня.
– Я думал, что, если постараться, можно что-то исправить, – медленно, словно через силу, произнес он, – изменить. Ошибся… Прости, – он провел ладонью, начертил на защитном куполе руны, которые вспыхнули синим огнем, и купол сгорел.
Лорд Даррелл сквозь зубы выругался.
– Все правильно, – сказал мне Арххаррион и улыбнулся. Боги… Лучше ярость… – Я бы на твоем месте никогда не простил. Но ты другая, я надеялся, что ты сможешь. А ты умница, научилась давать сдачи. Хорошо получилось. Ощутимо.
– Забери Арху, – прошептала я.
Он поморщился. Я его снова обидела. Еще миг Рион постоял, рассматривая меня, а потом ушел. Тени замерли, расползлись по углам. Тьма таяла.
– Ветряна! – лорд Даррелл и Анташар подбежали ко мне, затормошили, пытаясь заглянуть в глаза. – Что с тобой?
– Он больше не придет, – ровно сказала я, оттолкнула их руки и ушла наверх, в свою синюю комнату. И не выходила оттуда, сколько ко мне ни стучали.
А ночью проснулась от дикой боли. Нет, не проснулась. Перенеслась. Туда, где горел лабиринт Хаоса и сквозь него шел демон, выжигая в своей сущности слияние крови. На этот раз Источник не исцелял, он сжигал Арххарриона, ревел яростным огнем, опаляя до крови кожу. Но он упрямо шел, как когда-то давно шел через красные линии пентаграммы. Ожог на ожог, пламя к пламени… Бесконечная агония, невыносимая и смертоносная…
А я шла вместе с ним.
Почувствовал мое присутствие, вскинул голову.
– Прощай, Ветряна, – сказал Арххаррион.
Я очнулась уже в Риверстейне, безумно глядя на струящийся сквозь мутное окно свет луны. Знала, что Рион пытается оградить меня от этой боли, что я не чувствую даже малой толики того, что чувствует он, проходя лабиринт, и все равно кричала так, что сорвала голос.
Не слышала, когда мужчины снесли дверь, не чувствовала руки, обнимающие меня…
Больно… Как же больно…
– Ан, ты можешь помочь? – с отчаянием спрашивал лорд Даррелл. – Выпить боль?
– Слишком много… – хриплый голос Безликого доносился до меня словно сквозь пыльный тюфяк.
Не знаю, сколько это длилось, пока блаженная пустота не оглушила меня и я не провалилась в бесчувствие, будто в вязкий омут…
***
Проснулась я одна. Полежала, рассматривая тесную комнатку, витражное стекло, истертые стены. Возле узкой койки – маленький столик с глиняным кувшином. Я села, потянулась к нему, жадно напилась. Неловко встала, надела синее ученическое платье, заплела туго косы. Внутри было пусто. Огонь Хаоса не горел во мне, слияния больше не было. И птицы не было. Ей сломали крылья и бросили умирать. Я сама сломала. И теперь внутри были звенящая тишина и холод, как в этом глиняном кувшине с трещиной на боку.
