– Просто… уточняю. Спасибо. И еще… Что произойдет с Источником, если Хранитель погибнет?
Анташар и Шайдер переглянулись, мои вопросы им явно не нравились.
– Что с вами? Даже Хранители не живут вечно!
– Но у них рождаются наследники. Обычно линия Хранителей наследственная. Но если случится так, что он гибнет, а преемника нет, то дух Источника может сам выбрать нового Хранителя. Или может закрыться, угаснуть. Я уже говорил, мы не знаем, откуда эта Сила и что такое Источник по своей сути.
Я кивнула.
– Когда ты сможешь открыть портал?
– К обеду настрою.
***
Волчья тропа встретила теплом, и я с удовольствием подставила лицо солнечному свету. Волки почуяли нас, стоило выйти из портала. Уже через несколько шагов нам навстречу вышел Джаред, как обычно, в одних штанах и даже босой. Я обрадовалась молодому волку, заулыбалась радостно, а вот он почему-то смутился. А потом следом за ним скользнула из-за деревьев молодая девушка. В ее красивых светлых глазах плескалось веселое любопытство.
Я улыбнулась еще шире. Ему и девушке, которая встала за его спиной и красноречиво просунула свою ладошку ему в руку.
– Джаред, как я рада тебя видеть!
Волк обернулся к девушке.
– Майя, позови Гранта, пожалуйста. Скажи, что вернулась слышащая.
Она кивнула и так же тихо растворилась за деревьями.
– Ну вот, – стараясь не рассмеяться, сказала я и спрятала улыбку, – а я-то надеялась! Ночей не спала, аппетит потеряла, о тебе думая! А ты, Джаред, себе пару нашел! Вот и верь после этого… волкам!
– Прости, – смущенно пробормотал он, – так получилось… весна…
– Вот-вот, – я старательно сохраняла на лице серьезное выражение, даже почти нахмурилась, – пришла весна, зацвели цветочки, и ты сразу забыл все свои обещания! Эх, Джаред, ты разбил мне сердце!
– Что, правда? – изумился он.
За виноватым смущением проскользнуло мужское самодовольство. Шайдер за моей спиной насмешливо фыркнул.
– Конечно, – уверила я, – даже не знаю теперь, как это пережить!
Волк поковырял носком землю. Выглядел при этом так трогательно, что я не выдержала и хихикнула. Он вскинул голову.
– Ветряна! Ты надо мной смеешься!
– Чуть-чуть, прости! – я тепло его обняла и уже открыто рассмеялась. – Майя очень красивая.
– Она самая лучшая, – с нежностью ответил он и ухмыльнулся, – но хорошо, что Майя тебя сейчас не слышала, а то пришлось бы мне коротать эти ночи в одиночестве! Она у меня ревнивая, – все с тем же самодовольством сообщил волк.
– Ладно, пойдем, обманщик, я ненадолго. Что с Источником?
– Остывает, – вздохнул он, вмиг став серьезным. – И мы уже давно не видели единорогов, они пропали сразу после твоего ухода.
– Тогда не будем терять время, – заторопилась я, – тем более что его, кажется, становится все меньше…
Вскоре к нам присоединился Грант, а за деревьями я уже видела серые хищные тени. Весть о моем возвращении в одночасье облетела Волчью тропу, словно птица надежды.
– У вас есть какой-то план? – спросил Грант, подстраиваясь под мой шаг. – Вы что-то узнали?
– Нет, но я попытаюсь послушать ваш Источник и спеть песню пробуждения. Просто попытаюсь…
– Это уже много, Ветряна, – кивнул вожак.
Волки проводили нас с Шайдером до нагретого солнцем плоского камня, лежащего в окружении белых деревьев, и ушли в чащу, не желая мне мешать. Я села на камень, прислушалась. Птичьи трели, возня мелких зверушек, ток травы и деревьев – обычные звуки леса. Бледные нити Силы дрожат паутинками, сплетаются кружевом. Разлетаются над ветвями, путаются в кустарниках, тонко вздрагивают на нежных весенних цветах. Легкие, прозрачные, слабые. Почти неощутимые.
Я положила ладони на камень. Слова пришли сами собой, слова песни, пробуждающей Источник. Я запела, пытаясь уловить изменения, почувствовать жизнь… Ощутить бурный поток Силы, подхватывающий меня и несущий в мироздание. Но все было тщетно. Сила не приходила, камень все так же остывал.
От разочарования я закрыла лицо руками, стараясь не расплакаться. Где-то внутри понимала, что не получится, что этот Источник не разбудить, потому что он не засыпает, а умирает… но все же надеялась. Надеялась, что произойдет чудо.
Чуда не случилось, и теперь я тихо плакала. Потом вытерла слезы и решительно поднялась, пока не вернулась стая.
За белыми стволами сидел на поваленном дереве Шайдер. Он даже не стал ничего спрашивать, все понял по моему лицу. И Грант понял, когда подошел. Кивнул благодарно, но в глазах застыла обреченность, резанувшая сердце.
– Круг Света ищет причину, – сказал Шайдер, – мы все надеемся, что они найдут ее достаточно быстро. Источники остывают по всему миру и всё быстрее, теперь это уже общая проблема, Грант, не только ваша.
– Да, к нам тоже доходят слухи, – вздохнул вожак, – поговаривают, что даже в Грааме уже начались изменения. Жители Свободных гор сильно обеспокоены. Что ж, будем надеяться на милость Бездны. Больше нам ничего не остается.
– Мы будем рады вам в Риверстейне, – тихо сказала я, – если…
Я замолчала, не сумев продолжить. Грант медленно кивнул. За деревьями затаились волки, они сидели на земле, низко опустив морды.
Домой мы возвращались в подавленном настроении.
– Не вини себя, – Шайдер пытался меня поддержать, – ты сделала, что смогла.
Я расстроенно кивнула.
***
После обеда мы с Шайдером опять уткнулись в старинные фолианты. Вообще, я заметила, что лорд Даррелл много времени проводил за книгами, что-то выписывал и расшифровывал, чертил руны на желтом пергаменте, и они загорались синим светом, а потом таяли, исчезали… и Шайдер хмурился, ругался сквозь зубы своими непонятными словечками и начинал все заново. Так же, как и Круг Света, он пытался найти ответ на тревожащий всех вопрос.
Мы почти разобрали записки матушки Бриара, переписали все руны, но смысла в них не видели.
– Да что это такое? – не понимал Шайдер. – Она что же, рецепты пирогов рунами записывала? Глупость какая-то!
Часть текста действительно напоминала пособие для кухарок, славная исследовательница, похоже, решила посмеяться над своими потомками, а может, просто выжила из ума. Потому что на нескольких листах старательно перечисляла ингредиенты, которые нужно соединить и смешать, а потом очень долго описывала свои разочарование и боль оттого, что смешать и соединить все это невозможно. И хоть мы упорно искали рациональное зерно и смысл в этом нагромождении пустопорожних фраз и рун, нам все яснее становилось, что написанное – лишь плод больной фантазии человека, уже видящего перед собой вечность.
