– Ты знаешь, что было на балу? – выдавила я из себя.
Арххаррион покачал головой, словно удивляясь моей наивности. Отпил вина, поставил кубок на стол, подошел.
Я потрясенно смотрела в его темные глаза.
– Рион, а может, ты тоже хочешь заполучить для Хаоса новый Источник?
Он замер на мгновение, а потом рассмеялся.
– Конечно, именно этого я и хочу. Демоны не могут использовать Силу других Источников, Ветряна, – сказал он, внимательно рассматривая мои губы. – Мы можем лишь восстановиться от них, но для жизни и обращения нам нужен лабиринт. Для Хранительницы ты удивительно несведуща в элементарных вещах. Но я подумаю над твоим предложением.
Его взгляд скользил по мне так, что я ощущала его почти физически. Он оторвался от моих губ и заглянул в глаза. Мы просто смотрели друг на друга и молчали. Хотя нет… не просто. Разве можно смотреть так, что никакие слова становятся не нужны, так, что перехватывает дыхание и разум отключается, оставляя лишь безумное, невероятное притяжение, столь сильное, что противиться ему невозможно? Хочется сдаться, упасть в эту бездну, забыть обо всем. Откинуть ненужной тряпкой гордость, долг, свободу, обязательства, обиды… Забыть, раствориться, ощутить эти жесткие губы и руки, которые умеют быть такими нежными, что хочется плакать… Стать кем угодно, лишь бы быть рядом… Нас тянуло друг к другу так, что приходилось сжимать зубы и до крови прикусывать губы, чтобы устоять. О, небо, а ведь я искренне верила, что все дело в слиянии… какое слияние, когда есть такое?!
Он тряхнул головой и сделал шаг назад.
– Арха останется с тобой, Ветряна, – без эмоций произнес он. – А я приду, когда ты меня позовешь. Может быть. Если ты будешь… убедительна.
– Убедительна?
– Да, – он прищурился, рассматривая меня. – Мне понравилась ночь с тобой. Я не против повторить.
Я застыла, осознавая его слова. Вот, значит, как… Вскинула голову.
– Арха – это очередной ошейник, Рион, – жестко ответила я. Лучше грубить, чем плакать… – Если ты не понял, именно поэтому я и ушла. Ты снова пытаешься контролировать меня, ты хочешь посадить меня на цепь и решать, как мне жить. Удивительно, но, кажется, все вокруг точно знают, что для меня лучше. Кроме меня самой, разумеется! Чем ты отличаешься от Императора? Все преследуют свои цели, и каждый пытается меня использовать в угоду своим интересам. А я так жить не могу. Никогда не смогу. Да, наверное, я наивная, не понимаю ваших интриг, верю дружеским улыбкам… Но я знаю точно: я не позволю никому решать свою судьбу. И тебя я больше не позову, даже не надейся. Найди кого-нибудь другого, чтобы согреть твою постель.
В его темных глазах вспыхнула злость.
– Непременно найду. Уже сегодня. Что до тебя… Я пытаюсь защитить тебя, Ветряна. Даже если ты сама упрямо не хочешь замечать опасностей, я, увы, не могу их не видеть. Ты просто удивительно упряма!
– В Риверстейне мне ничего не угрожает!
– Серьезно? А ты надеешься всю жизнь просидеть за щитом замка? Или надеешься на своих защитников? – он насмешливо улыбнулся.
– Я просто хочу жить своей жизнью! – в отчаянии воскликнула я.
– Так живи, – ответил Арххаррион, не спуская с меня глаз, – пока…
– Пока что? – задохнулась я. – Да ты… ты…
– Да, – Арххаррион поморщился, – я вполне соответствую всем тем эпитетам, которые не может произнести твой благовоспитанный ротик. Я уже понял. Хотя… – он задумался. – Твой рот не так уж и благовоспитан. Мне есть что вспомнить, правда?
– Рион, – медленно произнесла я, – не приходи больше.
– А я должен тебя слушаться? – лениво протянул он. – С чего бы?
Я отвернулась, сжала подвеску и шагнула в портал.
Глава 7
А в Риверстейне меня ждали и другие новости. Анташар сообщил, что должен покинуть замок и вернуться в Долину Забвения.
– Но Повелитель Душ… – испуганно начала я.
– Рам саа Тен мертв, – без эмоций сказал Безликий, – как и первая тень. А Долина Забвения хоть и сохраняет свою… э-э-э… некую автономность, но теперь официально подчиняется Хаосу. Империя предпочла закрыть на это глаза.
Я ахнула и прижала ладонь к губам. В голове возникло воспоминание, как мы стоим в мраморном зале, а к нам со всех сторон скользят Безликие. Как оборачивается Арххаррион и открывает переход Тьмы. Как бросает, уходя: «Ответишь за это, Рам саа Тен…»
Теперь Арххаррион исполнил свое обещание, а заодно убрал из Риверстейна Анташара. И даже практически сделал повелителем Безликих, правда, под своим контролем…
Анташар тоже это вспомнил и вздохнул.
– Отцу не стоило выступать против Правителя Хаоса, это было глупостью, причем непростительной. Он слишком много лет провел в затворничестве, погрузившись в Мир Теней, который заменил ему живых людей. Погруженным во Тьму давно пора… выйти на свет.
– Ан, – я сжала его ладонь, – мне жаль.
– Я никогда не был близок с отцом, Ветряна. Даже не знаю, что теперь чувствую… Но мне придется покинуть Риверстейн, – вздохнул он. – Получается, что теперь я первый наследник клана Погруженных во Тьму. И еще. Если Солмея согласится, я хочу забрать ее с собой.
Я внимательно посмотрела в серебряные глаза, Анташар улыбнулся.
– Конечно, – вздохнула я, – в Долине Забвения ей будет лучше, чем в Риверстейне. Но если обидишь Солмею – накажу, – погрозила я пальцем.
– Боюсь! – хохотнул он. Но ответил серьезно: – Я ее не обижу.
Вот так Риверстейн покинули сразу два моих друга. Расставание далось мне тяжело. Я вздыхала и чуть не плакала, когда Шайдер открывал портал для сирены и Безликого. И погода за стенами замка была под стать моему настроению: выл ветер в каминных трубах, метель заметала округу, серчала и сбивала с ног случайных путников. Злилась стужей и плакала белыми хлопьями снега.
– Ветряна, ну что ты, – улыбнулась мне Солмея, – мы ведь вернемся. Поставим портал и будем тебя навещать. Я надеюсь еще научиться чему-нибудь в твоей школе. Давно пора расширить свои знания, в Име нас почти ничему не учат. А в мире столько всего интересного! Просто без воды мне очень плохо, – она вздохнула. – Озеро Забвения в долине почти такое же большое, как Им, и такое же теплое… Прекрасное, – ее глаза заблестели в предвкушении.
Я вспомнила, как скучала в Хаосе по Риверстейну, и кивнула с пониманием.
– Обещай, что будешь навещать меня, – вздохнула я.
– Конечно, буду! Спасибо тебе, – она вдруг порывисто меня обняла, и я удивилась.
Солмея была не склонна к таким явным проявлениям чувств. Анташар на прощание тоже меня обнял, правда, на этот раз без всякого соблазнения. Но потом не удержался.
– Не грусти, сладкая моя, – прошептал он, – соскучишься – зови…
