– Конечно, я это заметил, но считаю, что убийца действует по обстановке, а порой просто теряет контроль. Эти четыре случая произошли с интервалом в три дня. А здесь он действовал впопыхах и бессистемно. Не думаю, что два убийцы могли появиться у нас одновременно. Это было бы уже чересчур. К тому же свидетельства видока по всем шести случаям одинаковые. Вот извольте.
На стол легли шесть листов со знакомой печатью.
Так, что тут у нас. Не поддающаяся опознанию скрытая дымкой тень. Не представляется возможным использовать эффект удильщика. Ну вот, в общем, и все. Почему-то об эмоциях жертвы или убийцы мой коллега не упомянул. Не счел необходимым или просто не почувствовал? Важнее то, что все шесть случаев в глазах видока представлялись как действия одного и того же убийцы. О чем он недвусмысленно свидетельствовал. Детали его интересовали мало.
Все это так, но в отличие от следователя и видока я смотрел сериалы про маньяков, и если ничего не путаю, следование определенному ритуалу – это их пунктик. И то, что показывают четыре фотографии, только подтверждает эту теорию.
Ну и как я донесу эту мысль до Тарасова?
Не найдя повода выдать новаторскую мысль в криминологии, я решил пока повременить. Следователю было явно не до меня, так что я поблагодарил его за содействие и вежливо откланялся.
Мороз немного остудил меня и отвлек мысли от кровавых картинок. К тому же передо мной предстало вещественное доказательство немилости омского полицейского начальства. Надежды на продолжение комфортного путешествия растаяли вместе с видом Андрюхи, который восседал на козлах саней рядом с гражданским извозчиком.
Зато теперь смогу рассмотреть достопримечательности города без малейших помех.
Первое, что я сделал, – это нарушил приказ.
– Андрей, мне нужно попасть в ваш университет.
– Сделаем, ваше благородие, – улыбнулся неунывающий городовой, подтверждая догадку о том, что наложенных на меня запретов до него никто не доводил.
Университет находился не очень далеко, но и этого времени мне хватило, чтобы замерзнуть, а также вдоволь насмотреться на архитектурные ансамбли города.
Вообще-то посмотреть было на что. Если честно, не думаю, что в моем мире Омск выглядел так же. Центральная часть города вообще чем-то напоминала Питер, особенно когда мы выехали на набережную Иртыша, а затем проехали каменный мост, переброшенный через замерзшую Омь. Трехэтажные коробки зданий тянулись как выстроившиеся на параде великаны, снисходительно поглядывая на прохожих и проезжих.
Я понимал ироничные взгляды высоких окон, но все равно был рад небольшой экскурсии по городу, раздобревшему благодаря проживанию здесь генерал-губернатора, а также транзиту магических реактивов и добываемого старателями золота. Он был похож на сытого, раскормленного кота, которому в лоснящейся здоровьем шерсти плевать на любые морозы.
Здание Омского университета стало настоящей изюминкой нашей недолгой экскурсии. Оно было сложено из желтого песчаника под серой кровлей, но эти не самые праздничные цвета не мешали архитектурному ансамблю иметь вид лихой и задорный. Трехэтажный основной корпус тянулся к небу остроконечной крышей, раскинув в стороны двухэтажные крылья. Одновременно чувствовалось стремление к полету и стремление окружить заботой снующих по внутреннему двору студентов.
Молодежь дополняла весь этот ансамбль своей жизненной энергией. Студиозы бегали, дурачились и даже строили какие-то снежные укрепления. Похоже, университетские дворники плюнули на безнадежную борьбу со снегопадом, и у фортификаторов хватало материала для строительства.
Внезапно под крышей основного здания задребезжал пронзительный звонок, и ситуация во дворе изменилась. Бо́льшая часть легко одетых студентов понеслась к двери, но хватало и тех, кто не спешил прерывать свои развлечения.
Так получилось, что я вошел в вестибюль как раз между двумя волнами спешащих на занятия студентов. Вторая волна чуть не смела меня как раз во время поиска помощи. У бегущих пацанов спрашивать хоть что-то было бесполезно. И лишь через пару минут, когда перед лестницей на второй этаж остался лишь старый дворник, ситуация немного прояснилась.
– И вот так кажный день уже осьмнадцать лет, – устало вздохнул дворник, набросивший на плечи тяжелый тулуп, но сожалений в его голосе я не заметил. – Вы чегой-то хотели, ваше благородие?
– Да, как мне найти профессора Нартова?
– Федора Андреевича? Что-то случилось? – напрягся дворник, рассматривая погоны на моей шинели.
– Нет, что вы, просто мы с ним добрые знакомые.
– А-а, – облегченно выдохнул мой собеседник, – ну тадыть прошу за мной.
Профессора мы застали в личном кабинете-лаборатории за какими-то записями. Первым наше появление заметил Леонард Силыч. Радостно мяукнув, кот спрыгнул со стола, где составлял компанию ученому, и, подбежав, потерся о мою ногу.
– Игнат Дормидонтович, вот так сюрприз! – воскликнул профессор, отрываясь от бумаг. – Какими судьбами?
Убедившись, что все в порядке и я не стану тут же заковывать профессора в кандалы, дворник тихонько скрылся за дверью.
– Да вот вызвали по служебным делам, и я решил заглянуть к вам на огонек.
– Интересуетесь, как продвигается наш совместный прожект? – хитро улыбнулся старик?
– Ну что вы, просто хотелось вас повидать. Неужели вы думаете, что я настолько меркантилен? – искренне возмутился я, на самом деле совершенно забыв о том, что в университете меня могут ждать новости о продвижении патента на резину.
– И напрасно, порой здоровая меркантильность только на пользу, – наставительно поднял палец вставший со своего места Федор Андреевич. Пожав мою руку, он накрыл ее сверху левой ладонью в доверительном жесте. – А новости у меня все-таки есть. Мне удалось не только добиться стабильного состояния каучука при реакции с серой, но и зарегистрировать патент на ваше имя.
– Может, не стоило? Мне не хотелось лишней известности.
– Чужая слава мне тоже не нужна, – ухмыльнулся в бороду профессор. – Но что же мы стоим? Присаживайтесь. Отведайте со мной чаю и давайте больше не будем о делах, тем более что продолжение истории с вулканическим каучуком я хотел бы придержать пару дней в качестве сюрприза.
Даже так? Сюрпризов, если честно, я не очень-то люблю, но давить на профессора не хотелось. Так что мы перешли к обсуждению изменений в наших жизнях за прошедший период. Разговор запивали чаем, который профессор приготовил очень оригинальным способом. Поначалу прозрачная вода прошлась по нескольким стеклянным и бронзовым, украшенным рунами трубкам, постепенно окрашиваясь в янтарный цвет. Где там был насыпан чай, я так и не сообразил. Но результат оказался отменным.
Постепенно наш разговор перешел на мои служебные дела.
– Вы сказали, что явились по служебной надобности? Неужели у нас стряслось что-то страшное? – участливо спросил профессор. – Вроде ни о чем таком не было слышно.
