Как бы то ни было, по в гимназии я передвигался, словно по минному полю, и это, действительно, была замечательная тренировка… пока «наезжающие» не поняли, что достать меня с помощью их куцых умений в естествознании не получится. И вот тогда в ход пошло классическое: «давай выйдем». Ха, и полгода не прошло!
К чести однокашников, должен признать, что толпой они не нападали. Нет, все было честно и благородно, не в пример лучшим домам Лондона. Большая перемена, задний двор гимназии и… драка на кулачках, один на один.
Хотелось бы мне похвалиться, что из этих схваток я всегда выходил победителем, но увы. Моему телу всего шестнадцать лет, со всеми присущими возрасту плюсами и минусами, так что от ударов кое-кого из учеников старшего, шестого цикла я летал, как тот ежик, сильный, но легкий. Естественно, что при таком раскладе на моем счету были не только победы, но и пара поражений… ну хорошо, пяток проигрышей, впрочем, ничуть не повлиявших на общее отношение ко мне, все же своим одногодкам я не продул ни одного боя, а среди них попадались весьма неплохо подготовленные ребята. Казачьи дети, что тут скажешь. И не тех ряженых, что в избытке встречались мне в прошлом мире, а настоящих, сохранивших традиции и воспитание своего сословия. Не выбитых революциями, не казненных, не сосланных в период «расказачивания» и не растворившихся в девяностые в наплыве «актеров», путающих нагайку с плетью, а шашку с саблей.
Надо заметить, что Светлане в этом хороводе событий досталось куда меньше, чем мне. Старшеклассники считали ниже своего достоинства изводить «мелкую», а когда она начала работать с иллюзией цветка, и вовсе взяли девочку под негласную опеку. Еще бы! Обращаться за покупкой ко мне они не могли, если не хотели навлечь на себя гнев подруг, устроивших мне «сладкую жизнь», а тут такой удобный выход из ситуации. И пассии довольны подарком, и я не при делах. В общем, всем хорошо. Ну а завидующие одноклассницы довольно быстро получили укорот от самой Светы. Правда, для этого пришлось обучить ее телекинезу, но… оно того стоило, честное слово!
Видеть, как эта тихоня и скромница, краснеющая лишь от одного намека на скабрезность, изображает Вейдера, прихватив потоком внимания горло своей одноклассницы, только что зажавшей ее в уголке и тихо шипевшей какие-то гадости, это… это полный разрыв шаблона!
Естественно, такой подрыв дисциплины не мог пройти мимо учителей, но предъявить что-то серьезное ни мне, ни Свете администрация гимназии так и не могла. Драки? Так свидетелей нет. Ментальные манипуляции? Пострадавшие отсутствуют. Плохие отношения с одноклассниками? На успеваемость не влияют.
И последнее, пожалуй, перевешивало любые претензии. Светлана и без моей помощи была первой в классе, а я… контрольные за первый год пятого цикла были сданы мною полностью к середине октября. Не скажу, что это было просто, помучиться пришлось изрядно, но и результат того стоил: ни одной оценки ниже «отлично» и никаких «хвостов» за прошлый год. Не хуже дело обстояло и с текущими уроками, благо чего-то совершенно заумного от нас в гимназии не требуют, так что для получения высоких баллов достаточно лишь прилежно выполнять домашние задания и не зевать на уроках. Да, детям приходится непросто, организм требует движения и активности, а не скучного корпения над книжками, но если сделать небольшое усилие над собой, то учеба оказывается не такой уж сложной. А если еще и правильно распланировать подготовку к занятиям, то можно и во времени неплохо выиграть. Чем я и пользуюсь.
Как результат, получаем двух прилежных учеников, всегда готовых к любому тесту и контрольной, и в чьих табелях невозможно найти отметки ниже четверки. И как таких «умничек» отчитывать? Вот и учителя не смогли, тем более что уж они-то кровно заинтересованы в высоких отметках гимназистов. Ну а поведение… за него оценки не ставят, так что главное здесь – преподавателям не хамить. Но мы же вежливые люди, правильно? Потому и с этим вопросом проблем нет.
К началу ноября шумиха вокруг нас стихла окончательно. Мужская часть гимназии признала занятое мною положение в негласной школьной иерархии и почти перестала реагировать на и без того ставшие довольно редкими попытки девушек разжечь между нами конфликт. Это я понял, когда в библиотеке случайно услышал разговор между одним моим одноклассником и его беспокойной подругой.
– Проучить? – фыркнул Ярослав, когда девушка предложила «проучить этого заносчивого мерзавца». – Ждана, лично мне он ничего не сделал. А тебе?
– Но ты же видишь, как он к нам относится? – Нахмурилась барышня.
– Нормально он к нам относится. В помощи не отказывает, жизни не учит и со своим мнением вперед всех не лезет. Нелюдим немного, это есть. Но за такое не убивают, – отмахнулся он. – Что тебе не нравится?
– То, что он заносчивый, высокомерный индюк! – воскликнула Ждана. – Смотрит на всех так, словно мы пыль под ногами, а сам… нищеброд! Ты его форму видел? Ей же лет тридцать, не меньше!
– Да-да, конечно, – усмехнулся Ярослав. – А я, знаешь ли, не только форму видел, но и ее состояние. И скажу тебе, чтобы одежда сохранила такой приличный вид, над ней должен потрудиться как минимум неплохой артефактор, а это, между прочим, стоит денег. Кроме того, ты видела, на чем он ездит в гимназию?
– На раздолбанной колымаге прошлого века, – буркнула девушка.
– Ага, коллекционной сохранности, – кивнул ее ухажер. – Это, милая моя, летяга «Лань» семидесятого года, в отличном состоянии, которая стоит, как седан твоего отца. И ты еще будешь утверждать, что Хабаров нищеброд?
– Это не его. Девчонки говорили, что летягу ему доверили попечители, – хмуро отозвалась Ждана. – И вещи ему, скорее всего, тоже достались от них. А сам этот Хабаров бывший бродяга и малолетний уголовник, работающий в их доме за еду и кров.
– А тебе не кажется, что люди, которые могут себе позволить такую машину, не стали бы доверять «уголовнику», в том числе не доверили бы и саму летягу? – со вздохом спросил Ярослав. – Кроме того, парень, может быть, и бывший бродяга, но не вор и не сволочь, зла никому из наших не делал. Дрался? Да. Один на один, как положено, но в спину не бил, не обманывал и не крал. Родителей нет? Так это не его вина. Обстоятельства… они, знаешь ли, разные бывают. Нищеброд? Так с его талантом это ненадолго, поверь. Чего стоят одни цветочки, от которых вы так пищите. Их по школе уже больше сотни, а они ведь денег стоят. И как ты думаешь, кто эти деньги получает?
– Да что ты говоришь? – съязвила девушка. – Ты теперь этого безродного как своего защищать будешь? После того, как он тебе физиономию отрихтовал? Трус!
– О как! – Юноша подобрался, смерил подругу взглядом и покачал головой. – Надо же, как ты заговорила…
– Слав… – Барышня, явно поняв, что перегнула палку, попыталась взять собеседника за руку, но тот отпрянул.
– Трус, значит? – зло прошипел он. – Забыла добавить: «безродный»… Впрочем, о чем я? Вовсе не забыла, я же этого Хабарова как «своего» защищаю, да?
– Сла-ав, ну пожалуйста… – В голосе девушки явно послышался испуг и сожаление.
