Честно говоря, если бы два-три месяца назад кто-то сказал, что вокруг меня начнутся такие игрища, я бы рассмеялся в лицо говорившему. Ну кому мог понадобиться обычный гимназист, пусть даже он и проявляет некоторые способности в ментальном конструировании? Но слова Рогнеды Багалей и ее стремительный перевод из заштатного Ведерникова в Хольмград, когда она только-только заинтересовалась моим делом, да и возня Ростопчиных, говорят о том, что смеяться здесь не над чем. И это… напрягает.
С такими, прямо скажем, невеселыми мыслями я принял душ, сожрал несколько бутербродов и, покинув дом, растворился в темноте переулков, прикрываясь так удачно получившейся иллюзией темного пятна. Главное, не лезть под свет фонарей, иначе патрульные могут заинтересоваться совершенно неподобающе ведущей себя тенью.
Первый пункт плана, точнее, ставший таковым после провала со сбором вещей, мне удалось исполнить без проблем. Денежный ящик у магазина, по привычке именуемый мною банкоматом, проглотив идентификационную карту, выплюнул мне на руки пачку купюр, и я, не теряя времени, устремился к гимназии, вскрывать заначку.
Наглость? Да. «Особняки» могут узнать, что я снял деньги со счета? И что? Я и так им в душу плюнул, свинтив из-под стражи. Ну… пока они об этом не знают, но даже когда это станет известно, хуже мне уже не будет. К тому времени, я надеюсь, буду уже достаточно далеко от Ведерникова, и давешний капитан не сможет вернуть меня обратно на шконку. Объявить же гимназиста Хабарова в общегосударственный розыск… ну, теоретически возможно, конечно. Но ведь не факт, что поймают меня те, кому я так нужен. А вот хай по поводу незаконного ареста и ночных допросов с пытками я в этом случае подниму точно. И еще вопрос, кому будет хуже, когда всплывет вся эта муть.
Глава 6
Идею сбегать на хутор, чтобы проверить наличие там Бийских, я выбросил из головы как идиотскую. В конце концов, у меня есть мой зерком. Долго он, конечно, не проживет… разобью, чтоб меня по нему не «запеленговали», но уж пару звонков с него вполне можно сделать. У них могут быть проблемы, когда «особняки» узнают, что я выходил с ними на связь? Может быть. А может быть, и нет. Здешнее государство, насколько мне известно, довольно отстраненно относится к волхвам. Контроль, конечно, сохраняют, но в дела Круга без особой необходимости стараются не лезть. К тому же Ружана Немировна, рассказывая о взаимоотношении государства и волхвов, особо напирала на тот факт, что реальное взаимодействие между этими «структурами» осуществляется на уровне Особой Канцелярии и Старшего Круга, так что армейцам за подобные поползновения могут и по рукам надавать. Да и сами Бийские, как мне кажется, вполне способны постоять за себя, хоть наговорами и силой, хоть связями-знакомствами. Достаточно вспомнить, как тот же дед Богдан наведывался в гости к окружному начальнику словно к себе домой. А ведь тот, на минуточку, один из четырех полковников, управляющих Областью Великого Войска Донского, то есть по здешней табели о рангах имеет воеводский чин… полковник на генеральской должности.
В общем, меньше всего я беспокоился за Бийских. А вот связываться с Грацем или Остромировым я, пожалуй, пока остерегусь. Профессора, они ж такие беззащитные, ага… Да и боязно мне им звонить, я ж уже не одно занятие пропустил. Съедят… и плевать им будет на все форс-мажоры, уж что-что, а характеры этих исследователей я успел изучить неплохо.
К сожалению, затея насчет беседы с Бийскими провалилась в самом начале. Понятное дело, что звонки на рассвете не то, что может обрадовать человека, но я был настойчив, так что кто-то из них просто обязан был, в конце концов, ответить на вызов, хотя бы для того, чтобы обматерить разбудившего. Ни дед Богдан, ни тетка Ружана так и не взяли зерком в руки. Пришлось ограничиться письменным сообщением с кратким объяснением ситуации и просьбой переговорить с Остромировым. Да, я трусливо свалил эту повинность на своих попечителей. В конце концов, должен же и от них быть какой-то толк в заварившейся каше!
Устроившись на лавочке в одном из дворов, я наконец-то просмотрел запись методичного разграбления моей лавки совершенно не военными, но очень дотошными личностями, физиономии которых постарался запомнить, и был немало удивлен наглостью этих налетчиков. Нет, я понимаю, что они могли не отыскать размещенные мною в лавке видеосенсоры, но… ведь даже не попытались! Просто дождались, пока снявшие сигнализацию каким-то сверхнавороченным артефактом армейцы укатят прочь, и принялись выносить мое имущество. Мое имущество!
Впрочем, возможно, здесь стоит поблагодарить паранойю, по совету которой я не стал объединять вторичный видеоконтроль с общей системой безопасности лавки, выстроенной мною в совершенно сумасшедшем порыве вдохновения. Как бы то ни было, армейцы ловко грохнули всю сеть сигнализации и противодействия, вместе с основным контуром видеоконтроля, а пришедшие им на смену «грузчики» поленились проверить работу вояк, благодаря чему я теперь имею возможность наблюдать во всех красках и подробностях, как меня лишали собственности. Загрызу гадов. Найду и загрызу, честное слово!
Когда в кадре мелькнула физиономия Ольгерда Барна, я взбеленился окончательно и чуть не разнес зерком раньше, чем планировал. На то, чтобы успокоиться, у меня ушло почти четверть часа. За это время, пытаясь угомонить бушующий гнев, не проваливаясь в медитацию, я успел снести все данные с прибора на карты памяти, прикинуть некоторые изменения в своем плане и отказаться от части из них, ввиду излишней кровавости. Не то чтобы я боялся этой красной жидкости, но… не на войне же, правильно? С другой стороны, оставлять действия воров безнаказанными, на мой взгляд, нехорошо. Просто нехорошо. Учитывая же их личности… о да, пожалуй, я готов аплодировать беспечности обнесших мою лавку тварей. Она, в смысле беспечность, подарила то, чего так не хватало моим гипотезам и выводам, основанным, прямо скажем, на косвенных данных. Железные доказательства.
Еще раз полюбовавшись на физиономию бригадира «грузчиков», случайно угодившего в кадр, я тихо рыкнул и хлопнул зерком о брусчатку, зеркало жалобно хрустнуло под каблуком, и я, тряхнув головой, отправился реализовывать оставшиеся части своего слегка модернизированного плана. Время не ждет, на улице светает, а предстоящие дела лучше проворачивать в отсутствие чужих глаз. Придется чуть поторопиться…
* * *
– У тебя ручка с бумажкой найдется? – Голос, раздавшийся над ухом, заставил Ярослава подпрыгнуть в кровати. Юноша открыл глаза и уставился на сидящего в его кресле человека, чей силуэт едва угадывался в темно-серой хмари подступающего утра. – Эй, ау! Ручка есть, спрашиваю?
– Т-ты кто? – хрипло произнес Ярослав, тщетно пытаясь рассмотреть теряющегося в дрожащих, невесть откуда взявшихся тенях незваного гостя.
– Надо же, всего пару дней не виделись, и меня словно и не было. Нехорошо, знаешь ли. – Покачал головой собеседник. – Совсем нехорошо. Одноклассников надо помнить, хотя бы для того, чтобы не опозориться на встрече выпускников лет через …дцать.
В голосе вторженца не было и намека на иронию или сарказм, но Ярослава почему-то не оставляло ощущение, что над ним просто издеваются.
