– Девяносто, – мотнув головой, предложил собеседник. – Меньше никак.
– Черт с тобой, жучила. Пятьдесят, – предложил я.
– Рано мне на сковородку… ладно. Семьдесят пять и будет тебе рабочая стекляшка. Больше не скину, даже не рассчитывай. – Благообразный дядечка на миг задумался, но почти тут же кивнул. – Через полчаса на углу Криничной и Троицкого проспекта. Бобы не забудь.
От Платовского спуска, у излома которого возвышается небольшая часовая башенка станции, до Троицкой площади рукой подать, пять-семь минут пешком, а оттуда до Криничной оказалось и вовсе метров двести. Так что через десять минут я был на месте. Здесь же через дорогу обнаружилось неплохое кафе, под навесом которого я и решил дождаться своего заказа. Чашка кофе и… мороженое мне в помощь. Вообще, лучше, конечно, было бы заказать что-то посущественнее, и если бы не цейтнот, то именно так я и поступил бы. Но боюсь не успеть, потому и ограничился мороженым, в надежде чуть перебить разыгравшийся аппетит.
Двадцать минут спустя я вышел из кафе, а еще через минуту ко мне подошел паренек лет двенадцати и, окинув серьезным взглядом, молча мотнул головой. Идем, мол.
Когда мой проводник свернул в арку, ведущую во внутренний двор одного из домов, я немного напрягся, а увидев запущенный пустырь, на котором мы оказались, миновав скрипучие, явно давно не запирающиеся ворота, и вовсе позволил своей паранойе взять верх. Потоки внимания привычно скользнули в стороны, обшаривая пустой, загаженный мусором и ржавым железом двор, но вопреки ожиданиям никаких «засад» не обнаружили. Только за покосившимся сараем, стоящим в полусотне метров от нас, я учуял одного-единственного человека, и, судя по уверенности проводника, именно к нему мы и направляемся.
Собственно, так оно и вышло. Махнув в сторону дожидающейся нас фигуры, мальчишка на лету поймал брошенный мной двугривенник и тут же исчез из виду.
– Это тебе, что ли, рабочий зерком нужен? – осведомилась невысокая девица, лет двадцати на вид. А ничего так, симпатичная… Высокие скулы, большие глаза и длинные ресницы, почти правильный овал лица, коротко стриженные мягкие черные волосы и полное отсутствие косметики. Одета неброско, но даже со стороны видно, что вещи качественные. Была бы она лет на пять младше, назвал бы «пацанкой», а так… просто уверенная в себе деваха, предпочитающая платьям штаны, а туфлям на каблуке кеды. Фигурка, правда, скрыта мешковатостью одежды, но судя по некоторым линиям… м-да.
Увлекшись разглядыванием этой особы, я не сразу заметил, что ей это не пришлось по нраву.
– Долго еще глазеть собираешься? – прошипела она, прищурившись, отчего карие глаза вдруг показались почти черными.
– Все-все, уже налюбовался. – Я поднял руки в жесте сдающегося и изобразил виноватую улыбку. – Не шипи, кошка.
– Как же вы меня достали. – Девушка тряхнула головой. – Ладно. Вот зерком. Давай проверяй и гони мои деньги.
– Шустрая, – протянул я, принимая у нее из рук довольно дорогой агрегат. Хм, рублей на пятьдесят такая машинка потянет, новая, конечно.
Зеркало сверкнуло белой вспышкой и, пропустив процесс идентификации по отпечатку пальца, выдало заставку. Короткая проверка показала, что зерком работает вполне прилично. Конечно, есть вероятность, что у него имеются какие-то проблемы, не вскрываемые за две минуты теста, но ведь я его и не в салоне связи покупаю, правильно?
Напоследок вызвав идентификатор владельца, к чьей карте привязан зерком, я глянул на фотографию и невольно перевел взгляд на стоящую передо мной девушку, нервно отстукивающую пяткой какой-то затейливый ритм.
– А брат в курсе, что ты его стекляшку толкнуть решила? – Само вырвалось, честное слово.
Девица вздрогнула, смерила меня странным взглядом и тяжело вздохнула.
– Ему уже все равно. А мне долги отдавать надо, – буркнула она и тут же взъярилась, прикрывая гневом мелькнувшую слабость: – Тебе не все равно? Берешь зерком? Тогда гони деньги и разбежались!
– Тихо-тихо. – Я даже отступил на шаг от раскрасневшей, пышущей неподдельной яростью девушки. Вытащив из внутреннего кармана пиджака пару пятидесятирублевых купюр, я протянул их своей собеседнице, а та вдруг, растеряв весь запал, замерла на месте.
– У… у меня сдачи нет… столько, – тихо произнесла она. М-да, проблема. Хотя-а…
– Ничего страшного. Зайдем куда-нибудь, разменяем. А я заодно пообедаю. Жрать хочется, это что-то… Идем?
Девица посверлила меня недоверчивым взглядом.
– Но деньги будут у меня, – проговорила она медленно, словно пытаясь внушить мне эту мысль.
– А зерком – у меня, – улыбнулся я.
– Идет, – кивнула девушка.
– Не идет, а идем, – поправил я ее и, решительно подхватив свою новую знакомую под руку, потащил прочь с этого заброшенного пустыря. Кстати…
– Как тебя звать-то, красна девица? – спросил я, пока мы добирались до уже знакомого мне кафе, расположившегося почти на углу Киричной улицы и Троицкого проспекта.
– Аглая, – буркнула та, в очередной раз убедившись, что без приложения существенных сил руку из-под моего локтя ей не выдернуть.
– Радость, значит. – Кивнул я, огибая очередного пешехода. – Редкое имя. Греческое, да?
– Мать любила древнегреческие мифы. Вот и назвала, – нехотя сообщила девушка, наконец приноровившись к моему быстрому шагу. А всего-то и нужно было перестать вырываться.
– Понятно. А я – Ерофей. – Кивнул я новой знакомой, открывая перед ней дверь кафе. – И нет, к старообрядцам я не имею никакого отношения. Просто так вот не повезло.
– О… – Аглая даже чуть притормозила, но я не позволил ей изображать соляной столп посреди зала и тут же утянул за один из столиков у огромного окна с видом на ухоженный внутренний дворик. Устроив девушку за столом, я уселся напротив, и рядом с нами тут же материализовался официант. Или половой? Да черт бы с ним. Не до того. Есть хотелось так, что я уже готов был меню сжевать. А оно, между прочим, картонное…
Оттарабанив пяток названий блюд, я повернулся к Аглае.
– Твоя очередь, – улыбнулся я, протягивая ей картонку. Девушка попыталась было отказаться, но… – Я настаиваю и угощаю… Все равно нет?
Вздохнув, взглянул на застывшего рядом с пофигистичным видом официанта и добавил к заказу еще пару блюд. Те, что полегче. А то знаю я этих девушек. Шоколад способны поедать килограммами, зато в тарелке с салатом выбирают листики попостнее. Женщины, что тут еще скажешь.
– А ты хам… Ерофей, – удивленно, но даже с каким-то восхищением, что ли, протянула Аглая, когда мы остались наедине.
– Иногда, – невозмутимо кивнул ей в ответ. – Когда вижу человека, которому нужна помощь, а тот отказывается от нее из соображений ложной гордости.
– Я…
– Ты, – подтвердил и указал на притащенные официантом закуски. – Налетай. Вижу же, что ты голодна не меньше, чем я.
