4. ХОРОШО ИЗВЕСТНЫЕ МИГРАЦИИ
В наше время все больше говорят о миграции жителей Азии и Африки в страны Европы, включая миграцию населения Кавказа и Центральной Азии в европейскую часть России. Этот массовый процесс развернулся сравнительно недавно, поэтому он привлёк к себе особенное внимание. Миграция мексиканцев и других латиноамериканцев в США, имеющая сходные причины с прежде названной, стала как-то привычной. Ещё более привычна миграция из Европы и Восточной Азии в Новый Свет. Она продолжается уже не первое столетие. Её масштабы до сих пор не меньше, чем первой и второй из названных в этой главе, но она давно воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Вот если бы она прекратилась и люда, наоборот, стали бы больше эмигрировать из США и Канады, чем въезжать туда, тогда это выглядело бы сенсацией.
Так что массовая миграция — явление в истории человечества самое обыденное. Меняются лишь направления и интенсивность миграционных потоков.
Из миграций последних пяти столетий переселение из разных стран Европы (а с XX в. — и Азии) в Новый Свет (в метшей степени в Южную Африку и Австралию) — самое массовое и устойчивое. Другими, немного менее массовыми, но заметными в глобальном масштабе и столь же устойчивыми были:
1. Расселение русских по просторам евразийской Степи и в Сибири, а чуть позже — также и на Дальнем Востоке Евразии (XVI–XX вв.).
2. Заселение Дальнего Запада Северной Америки белыми колонистами (начиная с XIX в.)
3. Расселение китайцев в западных (Тибет, Цинхай, Синьцзян) и северных (Маньчжурия) районах Китая.
4. Вывоз негров-рабов из Африки в Новый Свет (XVI–XIX вв.).
5. Эмиграция индийских рабочих-кули в Новый Свет и британские колонии в других частях света (XIX — 1-я пол. XX в.).
Первый из этих процессов в самом конце XX столетия сменился обратным оттоком русских в европейскую часть России. Второй почти прекратился, третий продолжается по сей день.
Характерно, что всем названным миграционным процессам предшествовал военный захват территории. Сначала шли завоеватели, потом — исследователи (иногда первые и вторые соединялись в одном лице) и после — добровольные или подневольные переселенцы.
Если современную миграцию в США еще можно считать продолжением той, что началась после завоевания этой территории белыми, то миграция из Азии и Африки в Европу представляет собой нечто иное по характеру. Она больше напоминает переселенческие волны древности, когда колонисты оседали среди более многочисленного туземного населения, а не па пустующие земли. Будучи по масштабу миграцией, по типу взаимоотношений с «аборигенами» (т. е. с европейцами) это, скорее, инфильтрация. В старину же инфильтрация была самым распространённым видом переселения народов.
В Средние века, предшествовавшие эпохе Великих географических открытий, массовые миграции происходили больше по сухопутным маршрутам, хотя и морские не исключались. Самой, как многим кажется, известной из них является Великое переселение народов (IV–XIII вв.). Именно «кажется», тогда как на самом деле этот феномен до сих пор трактуется совершенно по-разному. Видимо, под словами «Великое переселение народов» (ВПН) мы объединяем несколько различных по характеру, размерам и направлению миграционных и инфильтрационных потоков.
Ещё больше ста лет назад великий чешский учёный Любор Нидерле отметил на Балканах ряд географических названий, указывающих на присутствие здесь славян в античную эпоху. В наше время всё больше исследователей склоняются к той точке зрения, что славяне не впервые появились на Балканах в VI веке. Они жили здесь и раньше, а в раннем Средневековье они дозрели до образования собственной государственности и повели завоевательную политику. Возможно, что такой массовой и бурной миграции славян на Балканы, как обычно принято думать, не было, а имела место длившаяся столетиями инфильтрация. Некоторые учёные считают, что славяне в Балкано-Дунайском регионе были известны античным географам и историкам под иными названиями, кроме венедов (как с I в. н. э. римляне называли славян, живших к северу от Карпат).
В то время как средневековым европейцам немало волнений доставляли отголоски процессов, зарождавшихся в центральноазиатском этническом котле, на Востоке были свои проблемы. Сюда тоже докатывались волны ВПН, но тем же потомкам Чингисхана удалось здесь лишь основать несколько династий, и то ненадолго. А зато раньше — веках в VII–VIII — экспансия арабов сформировала облик обширных регионов Азии и Африки.
Впрочем, вероятно, и здесь об экспансии именно как о миграции носителей языка следует говорить осторожно. Экспансия была — политическая, религиозная, культурная. Но арабов из Аравии просто физически бы не хватило, чтобы стать преобладающим народом на пространстве от Гибралтара до Инда. В чём же причина того, что господствующим языком здесь стал арабский? Только ли влияние новой религии — ислама? Нет, не только. Язык Корана, как и сам Коран, распространились туг на этнически родственном субстрате. Сирийцам, ассирийцам, арамеям, финикийцам, пунийцам и другим семитским народам региона арабский язык был близок. Литературный язык был ими воспринят легко, а в разговорный арабский они внесли столько модификаций, что, по сути, он распался на несколько отдельных языков. То есть в Северной Африке и Юго-Западной Азии существенных этнических изменений в начале Средневековья на самом деле не произошло. За пределами пространства, ещё в I тысячелетии до н. э. говорившего на семитских языках, компактная группа арабов до сего дня сохранилась только на востоке Ирана — в Хорасане.
А вот колонизация мусульманами берегов и островов Индийского океана, развернувшаяся с VIII века, — действительно, конкретная инфильтрация носителей арабского языка в иную этнокультурную среду. Фактории арабских купцов постепенно возникли от Мозамбика до Гуанчжоу, от Коморских островов до Филиппин. Арабы первыми открыли и заселили Сейшельские острова. На Мадагаскаре они встретили представителей миграционной волны первых веков н. э., пришедших туда из Индонезии. Этнических арабских анклавов здесь почти нигде не сохранилось, но их культурное влияние было значительным. В Восточной Африке, Бирме, Малайе, Большом Зондском архипелаге, на Мальдивах, Филиппинах местные правители принимали ислам. И по сей день в этих землях широко распространена магометанская религия.
Параллельно эти же берега пытались освоить китайцы, в XIV столетии даже нанеся их на географические карты — самые точные в тогдашнем мире (европейцы таких составлять ещё не умели). В портах Юго-Восточной Азии китайские купцы с этого времени угнездились крепко, а в Сиаме возникла многочисленная китайская община, по сей день играющая ключевую роль в стране, ныне более известной как Таиланд. Но характерно, что и арабы, и китайцы шли вдоль берегов, ещё в I–IV веках исследованных и частично заселённых индийцами, о чём свидетельствует, в частности, до сих пор сохранившийся индуизм на острове Бали.
Любопытно, что путь китайским и арабским мореходам при этом указывал компас, изобретённый, как обычно считают, в Китае в XI веке. Однако арабы оспаривают честь этого изобретения у китайцев, и, возможно, они правы в том, что сделали его сами. Во всяком случае, арабы стали раньше китайцев применять его на морских судах, с XII века пересекая напрямую Аравийское морс и Бенгальский залив, используя сезонные муссонные ветры. Но не исключено, что и это изобретение, подобно цифрам, ныне употребляемым во всём мире, было впервые сделано именно в Индии, в блестящую эпоху Гуптов (IV–V вв.), и вело ещё древнеиндийских мореходов, хотя это предположение пока не подтверждено.
