Они приезжали туда, какое-то время наблюдали за Шокли в действии и разбегались. Однако если инженеры, которых он заставил покинуть «Белл лабс», рассеялись по всей стране, то тем, которых он вынудил уйти из его новой компании (скромно названной именем самого Шокли), до того понравилось калифорнийское солнце, что далеко они уезжать не стали. Шокли обратился в гигантскую центрифугу, в машину инноваций, хоть это в его намерения и не входило. Умные люди, привлеченные сюда его репутацией, поняв, что за ужас он собой представляет, быстро налаживали связи друг с другом, а удирая от него, сохраняли эти связи и создавали совсем неподалеку собственные фирмы.
Шокли ухитрился потерять не только Роберта Нойса, ставшего одним из создателей современной техники печатного нанесения огромного числа транзисторов на индивидуальные чипы, но также и Гордона Мура, сооснователя компании «Интел», самой успешной из всех производящих эти чипы компаний. Нойс стал миллионером, Мур, судя по всему, миллиардером, Шокли же — не заработавший никаких денег по причине неспособности удерживать при себе неблагодарных тварей, которые слетались к нему, привлеченные его гениальностью, — так и продолжал отпугивать честолюбивых и умных инженеров, которые в итоге присоединялись к его конкурентам. Так появилась Силиконовая долина. И мир изменился снова.
Новые технологии всегда обладали способностью трансформировать общество, а из этой долины они посыпались как из рога изобилия. Без транзистора и быстродействующих компьютеров, которые сделались возможными благодаря этим технологиям, у нас не было бы сейчас ни сотовых телефонов, ни метеорологических спутников, ни спутников-шпионов; не было бы компьютерных томографических сканеров, изображения внутренних органов с использованием магнитного резонанса и систем GPS, не было бы крылатых ракет и самонаводящихся бомб; не было бы солнечных батарей, цифровых камер, приборов ночного видения; не было бы ноутбуков; не было бы спама, — но также и электронной почты с интернетом; не было бы столь широкого распространения кредитных карточек, банкоматов и электронных таблиц. Мы жили бы без отображения человеческого генома, без телевизоров с плазменным экраном, без светодиодов, CD, DVD и iPod-ов или телевизоров в салонах самолетов. Не было и бы миллиардеров, носящих имена Гейтс или Джобс, это верно, но не было бы — и вот тут нам пришлось бы туго — ни Amazon.com, ни eBay, ни Google, ни «Фотошопа».
Поначалу еще удавалось сохранять мир таким, каким он был прежде, лишь добавив к нему несколько новых элементов. Однако миниатюрные приспособления способны приводить к результатам совершенно неожиданным. Первые транзисторные радиоприемники поступили в продажу в 1950-х, и квантовые эффекты, которые в них использовались, требовали энергии настолько малой, что малыми стали и их батарейки. Это означало, что подростки могут носить такие приемники с собой, а это, в свой черед, означало, что им больше не нужно слушать ту же музыку, какую слушают их родители. Подростки начали все в большей и большей мере формировать собственную субкультуру — и родился новый рынок популярной музыки. Дешевые электрогитары и недорогие усиливающие колонки — а их также сделал возможными кремний — позволили маленьким музыкальным группам соперничать по громкости звучания с оркестрами. Теперь никому не известные начинающие музыканты могли расцвести полным цветом. И появились Элвис Пресли, «Мотаун» и «Роллинг стоунз».
Рок-н-ролл создала не технология транзисторов. Сработало и множество других факторов — послевоенный «беби-бум», давший прирост молодого населения; усилившееся после Второй мировой войны неприятие расизма (что привело к борьбе за гражданские права и соединению черного и белого музыкальных стилей в первой, сделанной в Мемфисе студийной записи Элвиса); даже увеличение в пригородах числа дешевых автомобилей, в которых подростки отправлялись на вечеринки. Однако электроника ускорила развитие этих факторов, соединив их так, как они никогда не соединились бы без нее.
Изменился сам пейзаж. Огромные сети небольших розничных магазинов получили возможность компьютерного управления товарными запасами, тонкой настройки своего предложения и такого снижения цен, которого крупные магазины позволить себе не могли. И по пейзажу начали расползаться бегемоты наподобие Wall Mart, торговые пассажи стали практически неотличимыми один от другого, поскольку все они заполнились магазинчиками одних и тех же торговых сетей.
Уильям Шокли
Изменился и характер труда. Администраторы получили возможность проверять грамотность того, что они пишут. Традиционные виды ручной работы взяли на себя компьютерные чипы, и это изменило районы, в которых жили рабочие. Человек, трудившийся в доках, подчинялся во время работы ясно очерченным правилам и внушал понятия об этих императивах своим детям. Дети его квартала могли драться в школах, однако для их драк существовали особые общепризнанные правила; к девочкам-подросткам могли приставать, и порой очень грубо, но и приставания эти также были ограничены общепризнанными правилами, касавшимися свиданий, манеры одеваться и тому подобного. Когда же докеров заменили компьютерные программы, управлявшие автоматическими подъемными кранами, дети лишились ролевых моделей соблюдавших строгие правила родителей. Начиная с 1970-х резко упала численность производственных рабочих. И кварталы, в которых они жили, стали разваливаться на части, из которых составлялись новые сочетания.
Даже в кварталах побогаче начали стираться традиционные представления об общине. Радио и телевидение, когда они только появились, посылали свои сигналы во всех направлениях поровну, откуда и возникло слово «широковещание». И это позволяло рекламировать простые национальные марки товаров, обращаясь к ясно очерченным крупным группам потребителей. Даже когда возникли каталоги заказываемых по почте товаров, разновидностей этих каталогов было немного, и рассылались они крупными партиями, что не позволяло нацеливать их на конкретные ниши потребительского рынка. Однако компьютер позволяет очень быстро перебирать многие и многие варианты выбора. И это привело (в начале 1960-х) к прямым целевым рассылкам, а вскоре и к специализированным радиостанциям, станциям кабельного телевидения и тому подобному. Людям уже не приходилось реагировать на рекламу так, как это делают составные части определенной группы. Начал развиваться номадизм, появились возможности отчетливо индивидуального выбора, где человек будет жить, с кем он будет вступать в брак, как молиться и когда участвовать в выборах. Начали происходить странные вещи. Старшее поколение, привычно полагавшее, что физические упражнения — удел профессиональных спортсменов, произвело на свет потомков, которые собирались в больших залах и, ни с кем особо не разговаривая, накачивали там свои мышцы.
Изменился и характер демократии. До того как в начале 1960-х появились спутники связи, рядовые люди и не надеялись увидеть живые, доставляемые им в реальном масштабе времени картины происходящих за рубежами страны катастроф, восстаний или голода. (Они получали лишь короткие, сжатые и отредактированные сводки событий, которые показывались им в киножурналах.) И естественным образом полагались на руководителей правительства, у которых имелись собственные, относящиеся к более высокому уровню источники информации — главным образом послы и иные эмиссары, которые сообщались с ними посредством относительно дорогостоящих телексов, телеграмм и специальных самолетов. А теперь? Как только из-за рубежа поступает свежая телевизионная картинка, в стране не остается человека, знающего больше, чем все прочие. И родилось новое недоверие к правительству — чему, как это обычно бывает, способствовали и иные факторы, — родилось и с тех пор никуда уже не девалось.
