– У нас почасовая оплата, – сказал Бантид. – Один час стоит пятьдесят долларов.
– Тогда один час, – сказал я, поскольку у меня не было ста долларов.
Мне понадобится по крайней мере двадцать минут, чтобы осмотреть номер. Если предположить, что Лейла придет вовремя, у меня останется всего полчаса, чтобы беседовать с ней в номере. Ну да ладно, разговор всегда можно будет закончить в моей машине. Тут до меня дошло, что денег расплатиться с Лейлой у меня тоже нет.
– Номер десять свободен?
– Да… освободится через десять минут.
– В шесть тридцать.
– Не беспокойтесь… свободных номеров у нас достаточно.
– Я хочу именно этот, – настаивал я. – Мне нравится вид из окна.
– Вид из окна? – проворчал Бантид. – Из десятого вид на бензоколонку.
– Это напоминает мне о доме, – проворчал в ответ я.
Пять секунд молчания. По-видимому, я затронул его душу.
– Хорошо… я сделаю пометку, – произнес Бантид таким тоном, словно резервировал для меня президентский номер люкс в «Уолдорф Астории».
Я порадовался тому, что для бронирования он не попросил меня назвать номер кредитной карточки. Карточки у меня больше не было.
Третий звонок я сделал Джордану. Первым делом тот спросил, есть ли у меня какие-либо зацепки. Вот что делает отчаяние с обыкновенно рассудительными людьми. Я сказал, что мне нужно для работы двести долларов наличными, и Джордан ответил, что попросит кого-нибудь привезти мне деньги.
Когда я вернулся в зал, Бена Массенгейла там уже не было, и толпа, собравшаяся перед футбольным матчем, начинала редеть. Ветеран Вьетнама также ушел. Его табурет занял Джонни Джо Йенго, еще один завсегдатай.
– Как дела, Джейк? – спросил он, когда я сел на свое место.
– Замечательно, – ответил я, ища взглядом Келли.
Та уже спешила ко мне с новым стаканчиком золотисто-коричневой жидкости. Ну прямо настоящая Клара Бартон
[19]. Сверля меня буравчиками своих глаз, Джонни Джо проследил, как я залпом опрокинул стаканчик.
Лет пятидесяти, он тщательно пригладил десяток прядей волос, облепивших его лысый череп, и сказал:
– Джейк, я написал новую песню… новый хит… я хочу сказать, на этот раз гарантированный.
Джонни Джо утверждал, что написал несколько песен в стиле кантри, попавших в хит-парады. Никто и никогда не слышал ни одну из них. Он постоянно искал того, кто поддержит его новую попытку покорить Нэшвилл
[20].
– Прими мои поздравления, – сказал я.
– Джейк, у тебя есть друзья. Я имею в виду, ты знаком с нужными людьми.
Я знал, что лучше ему не возражать. Это только завело бы его еще больше.
– Эта песня правда хорошая, – добавил он со знакомым скрежетом.
Джонни Джо страдает серьезным тиком, при котором подбородок резко смещается влево, когда он смыкает челюсти. Зрелище не из приятных. Мой взгляд случайно остановился на моей собственной фотографии над стойкой, затерявшейся среди других снимков. Это был чемпионат любительской лиги, и я как раз занес мяч в зачетную зону за тридцать секунд до окончания матча. Парень на фотографии показался мне незнакомым.
– Она называется «Иисус, моя фура и я».
Я как раз смотрел на пол и увидел, как строительный рабочий, сидящий на соседнем табурете, снял подкованный башмак с бронзовой подставки для ног, оставив на ней грязный отпечаток.
– Понимаешь, водитель-дальнобойщик среди ночи везет груз мороженых свиных туш из Манси, штат Индиана, – оживляясь, продолжал Джонни Джо. – Он въезжает в густой туман, понимаешь… а когда выезжает из него, его фура уже поднимается на Голгофу, где римляне собираются прибить Иисуса к кресту. Ты можешь себе это представить?
Я мысленно представил, как Деннис Уитли идет по краю ограждения моста. Судя по характеру следов, которые я обнаружил на перилах, он сделал шагов десять перед тем, как сорваться вниз навстречу смерти.
– У дальнобойщика в кабине автоматическая винтовка М-четыре, понимаешь? – продолжал Джонни Джо. – Он выскакивает из машины и открывает огонь. Припев в песне такой: «Убил я евреев и римлян убил, за это Иисус мне грехи отпустил».
Если жена Уитли сказала правду насчет того, что он боялся высоты, для него это явилось сущим мучением. Почему человек, умирающий от рака поджелудочной железы, не пьющий и страдающий боязнью высоты, разгуливал по перилам моста в пьяном виде?
– Он спасает Иисуса, понимаешь? – сказал Джонни Джо, начиная выказывать раздражение.
– Да, понимаю, – кивнул я, теряя ход мыслей.
– Конечно, песню еще нужно будет доработать, – продолжал он, – но все главное уже есть.
Передо мной снова возникла Келли, а Джонни Джо увидел вошедшего в зал Пита Саркуса и поспешил к нему. Я решил выпить еще одну дозу бурбона, которая должна была помочь мне распутать эту тайну. Стаканчик, который поставила на стойку Келли, был полон почти наполовину.
Закрыв глаза, я постарался сосредоточиться на вопросах, которые нужно будет задать друзьям Денниса Уитли в два часа. Например, где они были ночью. К сожалению, мне настойчиво мешал образ Джордана в красном кружевном нижнем белье. Когда я снова протянул руку к стаканчику, тот уже был пуст.
– Не хочешь составить мне компанию в перерыве между сменами? – спросила Келли, проходя мимо в очередной раз.
– Не могу, – сказал я, чувствуя, как мой мозг превращается в комок жира. – У меня сегодня много дел.
Сверкнув на меня взглядом, Келли принялась собирать бутылки и стаканы, которыми, словно стреляными гильзами, была завалена стойка.
– У меня сейчас перерыв, – повторила она. – Это твой последний шанс.
Вероятно, мне следовало бы устыдиться того, что я напился, вместо того чтобы помогать другу. Как говорится, от дурных привычек трудно избавиться.
Мы уже направлялись к двери, когда в зал вошла студентка-стажер с бордовой полосой посреди черепа. Она молча протянула мне запечатанный конверт. Поблагодарив ее, я сунул конверт в задний карман джинсов.
Глава 7
«Ты полный кретин!» – мысленно выругал я себя. Я успел относительно протрезветь, и мы с Келли лежали голые вместе с целым хозяйством плюшевых игрушек в ее двуспальной кровати.
– Я в жизни хочу только того, чтобы у меня все сложилось как у героини «Красотки», – сказала Келли, тычась носом мне в шею.
Этот фильм она смотрела по меньшей мере раз в месяц, пуская слезу в самых сентиментальных местах, словно его герои были лучшие друзья, с которыми она не виделась многолет.
