Ему было лет шестьдесят; налитые кровью глаза, толстый красный нос. Красные пятна на обнаженных руках красноречиво указывали на проблемы с печенью.
– Прошу прощения, но это помещение закрыто для посторонних, – сказал я. – Вход для посетителей с противоположной стороны.
– Я не посторонний, – сказал мужчина. – Я – Роджер Маркэм. Почему бы вам не сбегать в кабинет к Джанет Морго и не сказать ей, что я приехал к своим клиентам?
Очевидно, он полагал, что его имя произведет на меня впечатление.
– Почему бы вам просто не обратиться в службу «Федерал экспресс»? – предложил я. – Вас доставят на место в считаные часы.
Черноволосый мальчишка за сеткой громко фыркнул.
– Я позабочусь о том, чтобы капитан Морго узнала о вашем вызывающем поведении, – пригрозил Роджер Маркэм перед тем, как направиться дальше по коридору.
В дежурной зазвонил телефон.
– Кантрелл, – ответил я.
– Это Джим Дилл из пожарной части Гротона, – сказал голос. – Я по поводу того «пять-девять»… наша команда два часа работала в конце порогов.
– Вы нашли голову? – спросил я.
– Никак нет… но мы нашли его бейсболку.
– Это уже хоть что-то.
– Мы готовим водолаза к погружению в озеро, – добавил Джим Дилл. – А примерно через час группа добровольцев обследует мелководье у устья ручья.
– Какая награда ждет счастливчика, который найдет голову?
– Расставание с завтраком, – ответил он.
– Спасибо за информацию.
У меня гудела голова, поэтому я подошел к кофеварке, налил себе кружку кофе и, вернувшись в свой закуток, принялся за утреннюю газету.
На первой полосе был материал о том, что Десятая горная дивизия снова покидает Форт-Драм и отправляется в далекие края. Я подумал о том, как хорошо дивизия показала себя в Афганистане, и тотчас же нахлынули воспоминания. Я поспешил перейти к спортивному разделу.
Главной темой был предстоящий футбольный матч, который должен был начаться в два часа дня. Тренер Йорк питал большие надежды относительно своего опорного защитника, студента второго курса. Отложив газету, я зевнул.
В армии я научился спать буквально где угодно и впоследствии еще больше отточил эту технику, позволявшую мне делать вид, будто я слушаю всякий вздор на совещании, склонив голову и якобы сосредоточенно изучая лежащие на коленях документы. Труднее всего удержаться от того, чтобы не клевать носом. Мне достаточно провести в таком положении пять-десять минут, и я просыпаюсь посвежевшим.
Достав с полки на стене наставление по обеспечению безопасности, я раскрыл его на столе перед собой. Поставив рядом руку, уронил на нее голову. Через несколько мгновений я уже спал.
– Офицер Кантрелл!
Открыв глаза, я поднял взгляд и увидел лейтенанта Риттерспоф, которая стояла перед столом и разглядывала наставление. Она находилась по крайней мере на восьмом месяце беременности. Ее просторное белое хлопчатобумажное платье было разукрашено красными барашками.
– Доброе утро, – сказал я. – Я как раз освежал в памяти, какие альтернативы могут быть у заключения под стражу.
– Да, вижу, – загадочно улыбнулась Риттерспоф. – Но я простояла здесь целую минуту, а вы не пошевелили ни единым мускулом.
– Материал очень увлекательный, – сказал я.
– Вы не могли бы пройти ко мне в кабинет?
– Разумеется.
Я прошел следом за ней и поднялся на второй этаж. Идя по коридору, вспомнил, как вот так же в седьмом классе шел в кабинет директора после того, как совершил какой-то проступок.
Кабинет лейтенанта Риттерспоф находился в конце коридора второго этажа. Стены были выкрашены в ярко-оранжевый цвет. На пластмассовых полках стояли цветы в глиняных горшках. На столе в миниатюрной буддийской курительнице дымилась палочка с благовониями.
Цифровые часы на стене перескочили на «8:59».
– Прежде чем мы начнем, хочу предупредить вас, что ровно в девять часов я должен предстать для доклада перед капитаном Морго, – сказал я.
– Ваш доклад перенесен, – сказала лейтенант Риттерспоф.
Это была миловидная светловолосая женщина, с мягкой речью. Я вспомнил, что, до того как прийти в службу безопасности, она работала психологом в отделе социальной помощи медицинского центра Гротона.
– Вы позволите обращаться к вам просто по имени? – спросила Риттерспоф.
Я насторожился. Среди всего прочего, чему нас обучали в учебном центре сил специального назначения, была техника ведения допроса, заключавшаяся в том, что сначала с пленным устанавливались доверительные отношения, после чего следовал удар кувалдой. Вероятно, той же самой техники придерживались и бывшие социальные работники.
– Конечно, – ответил я.
– А вы не стесняйтесь звать меня Эмили.
– Благодарю вас.
– На мой взгляд, Джейк, у вас есть все качества, чтобы стать хорошим полицейским.
Я вспомнил, как миллион лет назад в Афганистане эти же самые слова сказал мне один подполковник. Он был убит в пещерах в горах Тора-Бора.
– Я также считаю, что мы должны быть нацелены на внутренний рост.
Риттерспоф помолчала, ожидая от меня какого-либо замечания. Я ничего не сказал.
– Должна вам сказать, что сегодня утром, приехав сюда, я застала Карлин в слезах, – продолжала она. – Вы ее запугали.
– Я даже не думал ее запугивать, – возразил я.
– Быть может, все дело в вашей ауре, – сказала лейтенант Риттерспоф.
– В моей ауре?
– У всех нас есть аура, Джейк. И так получилось, что вы излучаете очень сильную ауру. Иногда аура человека может вызывать непредвиденные последствия.
– Если вы считаете, что это поможет, я с радостью принесу Карлин свои извинения, – сказал я.
– Боюсь, тут дело значительно глубже. Карлин сказала мне, что, когда она позвонила к вам за помощью, вы отнеслись к ней легкомысленно и несерьезно и первоначально отказались приехать на место самоубийства.
Значит, начальство уже определилось с тем, что это было самоубийство. Я подумал было о том, чтобы изложить Риттерспоф причины необходимости возобновить расследование. Однако она не дала мне возможности раскрыть рот.
– Карлин восприняла ваши слова как личное оскорбление, – добавила Риттерспоф. – Она посчитала их глубоко женоненавистническими. И если то, что она сказала, правда, я должна с ней согласиться.
– Я не говорил ничего женоненавистнического, – ответил я, стараясь вспомнить, что же именно сказал.
– Вы помните, как пошутили над несчастной студенткой, которая в прошлом месяце перебрала таблеток снотворного? Помните, как назвали Карлин «милочкой»?
