Но если теплые ныне области Европы и Америки имели столь низкую температуру, чтобы уничтожить этих огромных животных, тогда тропического климата вообще не могло быть нигде на земном шаре. Если на широте 35° —40° с севера и с юга температура была на несколько градусов ниже нуля, тогда на экваторе должно было быть около нуля. Как тогда объяснить существование бесчисленного числа тропических растений, которые погибают, даже если мороз прихватит их на секунду? Откуда тогда найденные в скалах ископаемые останки, которые относятся ко временам перед появлением осадочных пород? Если растения жили до этого времени и живут сейчас, то ледниковый период не был столь уж холодным и значительным. И это заключение хорошо согласуется с результатами последних исследований ученых.
«В этих ценных исследованиях, посвященных флоре до потопа, граф Гастон де Сапорта заключает, что климат в этот период отличался скорее крайней влажностью, чем сильным холодом».
К тому же возникает вопрос: откуда взялась глина, которая отложилась на континентах в столь больших количествах, что толщина ее слоя достигает сотен футов? Мы уже видели (в начале книги), что, согласно г-ну Даукинсу, «нет доказательств ни того, что эта глина сформировалась в арктическом регионе, где отступали ледяные щиты, ни того, что она возникла в регионах, где ледников не было».
Если арктические ледяные щиты не создают такую глину в наши дни, почему они должны были создавать ее столетия тому назад на равнинах Англии или Иллинойса?
Как-то я путешествовал из Миннесоты в Кейп-Мэй, расположенный на берегу Атлантики. Я проехал тысячу пятьсот миль, и в редких местах я не видел перед собой красную глину и гравий осадочных пород. Их было полно на песчаных берегах Нью-Джерси, они лежали на поверхности у железнодорожных туннелей на равнинах Нью-Йорка и Пенсильвании, они покрывали самые высокие вершины Аллеганских гор в г. Алтуне. Фермеры Огайо, Индианы, Иллинойса и Висконсина выращивают на них зерно; они есть везде. Если положить рядом горсть осадочных пород из Висконсина с горстью пород из Нью-Джерси, какой-либо разницы между ними найти почти невозможно.
Таким образом, мы имеем геологическую формацию, почти одинаковую по своему характеру в тысячу пятьсот миль длиной с востока на запад, и которая проходит вдоль Северной и Южной Америки, от Полярного круга до Патагонии.
Неужели это лед произвел такое действие, перетерев гранит?
Но как в эти места попал гранит? Гранит достигает поверхности земли только в небольшом числе районов; как правило, он лежит на глубине во многие мили под осадочными камнями.
Как лед смог извлечь этот материал и почему он не перетер больше ничего, кроме гранита?
Слой осадочных пород лежит поверх известняка и песчаника, ледниковый щит лежит на нем. Почему они не были перемолоты вместе с гранитом? Может быть так, чтобы лед разумно выбирал какой-либо особый вид камней, причем самый твердый из них всех?
Но здесь есть другая загадка: почему глина имеет красный цвет? Такой свет получился только тогда, когда размалываются слюда и роговая обманка. Гранит состоит из кварца, полевого шпата и слюды. В сиенитовом граните составляющими являются кварц, полевой шпат и роговая обманка. Слюда и роговая обманка содержат значительное количество окиси железа, тогда как в полевом шпате его нет. Когда слюда и роговая обманка перетерты друг с другом, в результате этого появляются синие или красные глины, поскольку окисление железа делает глину красной. Та глина, что является производной от полевого шпата, имеет светло-желтый или белый цвет.
Получается так, что ледяной щит перемалывает гранитные скалы и отказывается работать с чем-либо иным. При этом гранит подвергается какому-то таинственному процессу, благодаря которому полевой шпат отделяется от слюды и роговой обманки, затем происходит их совместное перемалывание в белую или желтую глину, после чего глина сама по себе укладывается огромными пластами, как она лежит, к примеру, к западу от Миссисипи. Одновременно с этим перемалываются слюда и роговая обманка и формируются синяя и красная глины, которые можно видеть повсеместно, поскольку красные глины простираются на огромных пространствах, как я сам смог убедиться, проделав путешествие в тысячу пятьсот миль, о котором я уже упоминал.
Можно ли ожидать от ледника, что он окажется столь разборчив?
Даже если ледник может разделить частицы гранита, которые очень трудно разделить, как могло получиться, что двигаясь по Земле и круша все на своем пути, ледник оставил после себя идеально измельченную глину, в которой нет вкраплений каких-либо других пород?
А вот еще загадка. Ледяные щиты, которые в наше время существуют на самом севере, не двигаются на юг с постоянной скоростью, перемалывая скалы на своем пути. Один из современных писателей, описывая положение в Гренландии, утверждает:
«Берег глубоко изрезан многочисленными заливами и фьордами или же узкими морскими заливами, которые, если проследить их путь в глубь земли, почти всегда оканчиваются перед ледником. Толстый лед часто собирается на прибережных утесах, свисает с их края толстыми, похожими на языки огромными льдинами, пока под собственным весом не откалывается и не падает с обрыва в море» («Popular Science Monthly», April, 1874, p. 646).
Это совсем не похоже на рисуемую учеными картину движения ледников вниз с высокогорья с перемалыванием горных пород по пути. Это скорее напоминает отламывание сосулек от края крыши.
И вот еще: ледяные щиты в наши дни не наносят вреда скалам, по которым они движутся, и не наносят на них никаких желобков.
Г-н Кэмпбелл, автор двух работ в защиту теории айсбергов — «Огонь и мороз» и «Короткий американский бродяга» — отправился в 1864 году к полуострову Лабрадор, проливу Белл-Айл и заливу Св. Лаврентия, чтобы лично лицезреть процесс возникновения айсбергов и проверить правильность своей теории. На берегу Лабрадора он побывал в Хэнли-Харбор, где пролив блокируется льдом каждую зиму и по заливу плавают огромные глыбы айсбергов, «царапаясь о дно на разных глубинах». Здесь он «нашел отполированные камни», но без царапин («А Short American Tramp», pp. 68, 107). В Кэйп-Чарльз и Бэттл-Харбор он отметил, что «камни у линии берега не имеют царапин» (Ibid., р. 68). В Сен-Франсуа-Харбор «у берега много камней, потертых до того, что они стали гладкими, но они не имеют царапин» (Ibid., р. 72). О Си-Айленде он пишет «Никаких царапин не видно на камнях, извлеченных с этих глубин, а также у самого берега» (Ibid., р. 76).
Если эти отложения — огромные залежи песка, глины, гравия и булыжников — появились благодаря огромным континентальным ледяным щитам, которые размалывали камни и оставляли на них царапины по время своего непрерывного движения, тогда мы должны найти — как я предполагал в случае с ледниками — большие массы разнообразных камней, наваленных огромными полосами или хребтами, которые идут по пути движения ледников. Также мы должны обнаружить, что чем дальше на север мы направимся, тем меньше подобных материалов мы должны найти. Другими словами, лед, двигаясь на юг, должен очистить север от обломков скал, чтобы вывалить эти обломки в более южных регионах. Однако на самом деле это совсем не так. Напротив, огромные массы осадочных пород простираются на север до самого края Земли. Об отдаленных, пустынных землях Северной Америки различные путешественники, которые посещали эти регионы, говорят: «песчаные холмы и эрратические валуны (эрратические валуны — валуны, перенесенные ледником на большие расстояния и состоящие из пород, отсутствующих в местах их нахождения. — Примеч. перев.) столь же часты, как и в землях далее к северу» («The Great Ice Age», p. 391).
