Остяки, проезжая водою мимо них, старались держаться середины реки, чтобы веслом не коснуться берега и тем не разгневать божества. Томимый жаждой не осмеливался ни напиться воды, обтекавшей обожаемое место, ни вырвать близ него травы, ни сломать деревца. При народных бедствиях, как, например, при повальных болезнях, неулове рыбы или зверя, при падеже оленей и пр., были общие жертвоприношения. Главный шаман предварительно отправлялся к одному из идолов, входил в капище и вопрошал его о жертвах. После чего объявлял волю божества".
Много еще написал Абрамов о загадочных остяцких идолах и диких для нас жертвоприношениях им. Всего не пересказать, да и не в этом моя задача. Однако и из приведенного отрывка можно заключить, что в треугольнике между Кондой, Иртышом и Обью еще недавно процветала богатая языческая культура и приносились обильные пожертвования кумирам. В этот район и заманивал меня Сургучев на поиски Золотой Бабы, о которой Абрамов сказал до обидного мало. Чтобы не впасть в ошибку, приняв на веру Алешкины заверения, следовало попытаться разузнать подробнее об этом таинственном и тщательно оберегаемом божестве обских угров, известном под именем Золотой Бабы.
Скудные сведения о ней на страницах летописей и книг оказались на редкость запутанными и противоречивыми.
Первое сообщение о великой богине уральских племен донеслось через толщу веков (как ни странно!) с берегов далекой Исландии, где в конце ХШ в. правил варяжский конунг и летописец Снорри Стурлусон, отважный и просвещенный властелин, оставивший после себя непреходящей ценности литературный и исторический памятник — собрание древних нормандских саг — под названием "Круг Земной".
В саге об Олаве Святом, описывающей события 1066–1128 гг., рассказано о походе братьев Карл и и Гунстейна в северную страну Бьярмов (пермов?). Вел их викинг по имени Торир-собака. По окончании торга с биармами, накупив беличьих, бобровых и соболиных мехов, Торир предложил своим спутникам пограбить могилы и капища бьярмов: "Торир сказал, что есть такой обычай, что, если умирает богатый человек, все его имущество делят между умершим и наследниками. Мертвому достается половина или треть, но иногда еще меньше… Они оставили людей охранять корабли и сошли на берег. Сначала они шли по равнине, потом начались большие леса. "Сдирайте с деревьев кору, — сказал Торир, — так чтобы от одного дерева всегда можно было видеть другое". Они вышли на большую поляну. Середина поляны была огорожена высоким частоколом. Торир сказал: "Здесь внутри ограды есть курган. В нем золото и серебро перемешано с землей. В ограде стоит также бог бьярмов, который называется Йомали. Пусть никто не смеет его грабить". Они пошли к кургану и выкопали из него столько сокровищ, сколько могли унести в своих одеждах. Потом Торир сказал, что пора возвращаться обратно. Все побежали к воротам, а Торир вернулся к Йомали и взял серебряную чашу, которая стояла у нее на коленях. Она была доверху наполнена серебряными монетами… Ночи были светлые. Они плыли днем и ночью…"
Судя по описанию местности и обычаев бьярмов, можно сделать вполне определенный вывод, что герои саги побывали где-то в верховьях Северной Двины или Печоры, в древней пермской земле, и Торир-собака ограбил, возможно, саму Золотую Бабу. Из того, что в саге не упомянут материал, из которого сделан идол, очевидна его обычность, не способная поразить воображение, — дерево или камень. Из того, что чаша с серебром стояла на коленях идола, следует, что идол был сидящим, а в приношениях ему основу составляло серебро. Именно серебру отдавали предпочтение перед другими металлами уральские угры, а древние пермские боги чаще всего ваялись сидящими. Как показали исследования, в основе варяжских саг лежали реальные события, и нет оснований сомневаться, что эпизод с ограблением Йомалы был выдуман.
Косвенно это подтверждает и первый русский источник, в котором упомянута Золотая Баба, — летопись от 1398 г., посвященная кончине апостола Пермской земли епископа Стефана Великопермского: "Си бо святый святитель, новый апостол Пермская земля, учитель веру утверди и грамоте их изучи, се бо блаженный епископ Стефан, божий человек: ни бога знающих, ни законов водящих, молящихся идолам, огню и воде и камню и Златой Бабе, и кудесникам и волхвам, и древью… Боги их раскола ежи суть болваны истуканные, изваянные, вырезом вырезаемые…"
Пермяне берегли свое сокровище, чтобы укрыть его надежнее от посягательств православных миссионеров, унесли идола через Урал в Сибирь, перетаскивая временами с места на место для конспирации.
Казымские ханты говорили: "Сорни-най у нас", сосьвинские уверяли: "У нас", юганские твердили: "У нас где-то". И только кондинские манси заявляли: "У нас ее давно нет. Ее куда-то утащили наши старики и потом умерли, никому не сказав. Теперь мы не знаем, где она спрятана".
Полученные сведения, прямо скажем, не вдохновляли. Совершенно случайно в одном из сельскохозяйственных журналов отыскалась статья старшего научного сотрудника НИИСХ Северного Зауралья В. Бухменова о находке в районе Согомских озер, неподалеку от мансийской деревни Нюркой, каменной статуи. Публиковалась даже ее фотография. Правда, из остатков камней автору статьи не удалось сложить скульптуры, потому что алчные и бестолковые кладоискатели, чтобы ее расколоть, калили ее огнем и поливали водой. В довершение перекопали и перерыли всю округу. Народная память сохранила и имя таежного Герострата: тобольский купец Сыромятников. И не стало вековухи — каменной бабы. Бесследно исчезли и фигурки ее стоявших когда-то рядом детей. Осталась только легенда: "На племя, что кочевало в верховьях Конды и Юконды, напали плохие люди. Спаслись лишь старуха с двумя детьми и какой-то зверь, на котором они ехали, пока не окаменели. С тех пор и стоят каменные: в болоте — животное, а на увале — старуха с детьми. Из болота вытекает Хой-речка, а таежный урман, шумящий над каменной бабой, зовется "Старухиным мысом"".
С этой новостью и поспешил я к Алексею Сургучеву: "Оказывается, давным-давно обнаружили и расколотили "Золотую Бабу", а ты и не знал!" "Почему не знал? — не огорчился Алексей. — Знал, мне о ней отец и дядя рассказывали. Не настоящая эта Баба, а подсадная, вроде утиного чучела. Ее для отвода поповских глаз поставили и подарков ей совсем не давали. Говорят, везли ее с верховьев Конды в большой лодке. На несколько дней пути впереди нее спешили гонцы с приказом всем жителям Конды на время уходить в глубь тайги. Никто не должен видеть Бабы, никто не должен знать, где она остановится. За ослушание — смерть. Снимались с рыбных угодий стойбища и откочевывали на время. Вскоре вся тайга узнала, что Баба приехала на Конду. Прознали про нее русские и поверили, что она и есть главная, которую Золотой звали. Обманули их наши шаманы как весеннего селезня — подсунули фальшивую. А настоящая Баба шибко надежно захоронена, однако недалеко от подсадной…".
И настолько убедительно изложил мне Сургучев свою версию, что я незаметно для себя проникся доверием к его рассказам об идолах. Вдобавок все, прочитанное мною, косвенно подтверждало его правдивость.
Неразгаданная тайна тревожила и распаляла воображение, взывала к действию и в конце концов привела летом 1979 г меня, моего друга из Нягани Владимира Романова и рекомендованного нам Сургучовым проводника А. Собрина в дебри реки Конды на поиски Золотой Бабы.
