Выступая из Бараан хээр, Чингисхан повелел Жочи, Цагадаю и Угэдэю стать во главе ратаев правой руки и, перейдя через реку Амуй, осадить город Урунгэчи (Гурганж)*. И отослал Чингисхан Толуя полонить Иру (Мару), Исэбур (Нисабур) и прочие грады. А сам Чингисхан пришел и сел в Удураре*.
Жочи, Цагадай и Угэдэй, придя к Урунгэчи, отослали к хану-отцу посла со словами: «С мужами нашими достигли мы Урунгэчи и град сей осадили. Кому из нас троих теперь всем ратаям повиноваться?»
И повелел Чингисхан: «Да будет впредь над всеми вами воля Угэдэя!»*
Полонив Удурар, Чингисхан пришел и сел в Самарканде*. Потом, выступив из Самарканда, Чингисхан пришел и сел в Бухаре*.
В ожидании ноёна Бала Чингисхан провел лето в летнем дворце султана, что в горах на речушке Алтан горхи. И отослал Чингисхан оттуда посла к Толую со словами: «В сей летний зной дай рати передышку. И самолично к нам приди!»*
К тому времени Толуй успел полонить Иру, Исэбур и прочие грады, повоевал и порушил Систэн (Систан). Когда посол владыки к нему явился, Толуй разор чинил во граде Чухчэрэне. Разорив и порушив град оный, возвернулся Толуй с мужами своими к Чингисхану.
И захватили Жочи, Цагадай и Угэдэй Урунгэчи и прочие грады и поделили меж собой граждан сартаульских, но не уделили долю хану-отцу своему. И прогневался на них Чингисхан, и не допускал сыновей три дня в ставку свою. И приступили тогда к владыке Борчу, Мухали и Шигихутуг и молвили: «Мы одолели супротивника — сартаульского султана — и покорили его грады, полонили граждан. Разгромленный и поделенный твоими сыновьями град Урунгэчи, и сами сыновья, и ратаи твои — мы все в твоей же власти. Возрадовались все мы, твои мужи и кони, что сокрушили сартаулов силою великой, кою умножили в нас Небо и Земля. Почто же ты так гневаешься, хан? Сыны твои вину уразумели, и все трепещут покаянно. И это будет впредь наукой им. Да не лишит их гнев твой сильной воли! О, хан, призвать к себе сынов раскаявшихся соблаговоли!»
И выслушал Чингисхан нукеров своих, и, уняв гнев, соизволил призвать к себе сыновей.
И увещевал их Чингисхан,
Рассказывая притчи стародедовские,
И выговаривал им,
Заповедуя истины седые,
И ругал на чем свет стоит
Так, что не знали они, куда и деться,
И едва успевали со лба пот стирать.
И приступили тогда к владыке три его стрелка-хорчина — Хонхай, Хонтагар и Чормахан, и молвили они Чингисхану: «Добро ли столь сурово ранить душу сынов, кои, подобно в первый раз на хватку выпущенным соколятам, лишь только постигают ратную науку?! Да не лишит их страх перед тобой, Чингисхан, доблестного сердца! Куда ни глянь — с восхода до заката, повсюду ворогов не счесть. Да будет только воля хана подобно верным псам послать нас на врага, мы силою, дарованной нам Небом и Землею, его повергнем и серебром, и златом, и прочими дарами поклонимся тебе, Чингисхан! Пошли же рать свою на запад, в пределы Хали-бай султана*, властителя Багдада!»
И призадумался Чингисхан над речами трех хорчинов, и уняли они гнев его. И соизволил Чингисхан оставить при себе Хонхая адаргидайского и Хонтагара долонгирдайского, а третьего из них — Чормахана утэгэдэйского — послал в пределы властелина Багдада Халибай султана.
И послал Чингисхан тогда же дурбэдейского Турбэя догшина повоевать город Абту, что стоит между землями хиндусов* и багдадцев и населен народами ару, мару и мадасари*.
И был отослан с ратью Субэгэдэй-батор на север*. И прошел он через земли одиннадцати стран и народов — ханлинцев, кипчаков, бажигидов*, русских, мажаров, асудов, сасудов, сэркэсцев (хиргис), кэшимирцев, боларцев (болгар), раралцев. И преодолел Субэгэдэй-батор реки Адил* и Жаяг*, и дошел до градов Кивамэн* и Кэрмэн.
Когда закончил Чингисхан завоевывать земли сартаульские* и назначал наместников своих в грады повоеванные, явились к нему из города Урунгэчи два человека. И звали их Ялавачи и Масхуд, и были они отец и сын из рода Хурумши. И поведали они владыке законы и обычаи народов оседлых. Ибо каждый из них в законах и обычаях оных был одинаково сведущ, Чингисхан повелел Масхуду хурумши вместе с монгольскими наместниками править в Бухаре, Самарканде, Урунгэчи, Удане (Хотане), Кис-гаре (Кашгаре), Урияне (Яркэне), Гусэн дариле (Кусэн дарили) и прочих градах сартаульских, а отца его Ялавачи взял с собой и поставил наместником в хятадском городе Жунду. Поскольку среди сартаулов Ялавачи и Масхун были самыми сведущими в законах и порядках городских, они были приставлены в помощники к монгольским наместникам в градах сартаульских и хятадских.
Семь лет был Чингисхан в землях сартаульских. И сейчас ждал он возвращения ноёна Бала жалайрдайского. Тем временем ноён Бала с мужами своими переплыл реку Шин, и преследовал он Жалалдин султана и хана Мелига до земель хиндусских, но таки не нагнал их. И, пройдя полземли хиндусской, ноён Бала повернул рать свою назад восвояси. И по дороге назад в порубежных землях хиндусских попленил он много люда хиндусского и увел с собой коз и верблюдов стада многочисленные, с коими и воротился в стан владыки.
Возвращаясь из земель сартаульских в родные пределы, Чингисхан провел лето на реке Эрдис (Эрчис)*, и на седьмой год похода своего осенью года Курицы* пришел и сел он в ставке своей, что в Черной роще на реке Тола.
Рассказ о том, как Чингисхан ополчился на тангудов и умер в походе
И, перезимовав в ставке своей, возжелал Чингисхан пойти повоевать тангудов. И подсчитаны были вдругорядь ратаи наши, и засим осенью года Собаки* выступил Чингисхан в поход на ворогов-тангудов*. Из ханш взял он с собой в поход Есуй хатан.
И устроил Чингисхан в пути облавную охоту на куланов. И было это зимой в местности, именуемой Арбух, и скакал Чингисхан на скакуне по кличке Зост бор. Когда мимо проносился табун куланов, Зост бор поднялся на дыбы, и упал Чингисхан наземь, и сильно ушибся. И встали они станом в местности, именуемой Цорха. Наутро следующего дня Есуй хатан, призвав к себе сынов Чингисхановых и ноёнов его верховных, молвила: «Всю ночь владыку мучил сильный жар. Скажите же, что делать нам теперь?»
И держали совет сыновья Чингисхана и ноёны его. И молвил тогда Толун чэрби хонхотадайский:
«Оседло век векует народ тангудский,
Бессменно в глинобитных городищах жительствует он.
И не уйдут они с насиженного места,
ввек не покинут глинобитную свою обитель!
Так воротимся тотчас восвояси!
Когда ж от недуга оправится наш хан,
Мы снова выступим на недругов в поход».
Сыновья Чингисхана и ноёны его одобрили речи Толун чэрби и повестили об этом владыку.
И молвил тогда Чингисхан: «Коль воротимся мы теперь, тангуды скажут, что монголы оробели. Вернее будет к ним посыльного отправить и, ожидая возвращения его, здесь, в Цорхе, недуг уврачевать. Когда посыльный привезет ответ тангудов, тогда мы все и порешим!»
И назначил Чингисхан посла, и повелел ему затвердить и передать тангудскому правителю такие слова:
