— Люся не слабоумная. — Олег зажмурился и помотал головой. —
Она мутант, таинственное существо, живущее не по кретинским общепринятым
законам, а по своим собственным. Слушай, а может, она просто ангел? А, Раиса?
Хочешь полюбоваться ангелом?
Послышались шаги по гравию, и через минуту в дверь
постучали.
— Это кого еще принесло? — вздрогнул Олег.
— Может, Ксюша вернулась? — Раиса, кряхтя, отправилась на
веранду. В дверях она увидела высокого приятного мужчину в новеньких джинсах и
голубой рубашке.
— Добрый день. Капитан Косицкий. Уголовный розыск. — Он
показал раскрытое удостоверение.
— Ой! — Раиса зажала рот ладонью. — Что случилось?
— Мне нужно побеседовать с Солодкиным Олегом Васильевичем.
Он здесь?
— Да, проходите…
— Вам знакомы эти люди? — Молодой вежливый капитан,
заместитель начальника по розыску, разложил перед Ксюшей пасьянс из портретов.
— Нет, — ответила она, даже не взглянув.
— Так, Ксения Михайловна, давайте-ка мы успокоимся и
побеседуем без эмоций.
— Я совершенно спокойна. Эмоции здесь ни при чем. Просто я
не хочу с вами беседовать. Не хочу, и все.
— Ну мы же принесли вам официальные извинения, никто вас ни
в чем не обвиняет, я всего лишь прошу вас посмотреть на эти фотороботы и
сказать, знаете ли вы кого-то из этих людей.
— Не знаю.
— Почему вы закричали и позвали на помощь?
— Потому, что за мной шел один человек.
— Вы знаете, кто он?
— Понятия не имею.
— А что же тогда испугались? Вы ведь вызывали милицию ночью,
верно?
— Вызывала и очень в этом раскаиваюсь. Одно дело, когда меня
обвиняет в воровстве какая-то случайная старая истеричка, и совсем другое,
когда на это намекают сотрудники милиции, без всяких оснований, просто так,
потому что квартира богатая и муж старше на двадцать лет. Я могу идти? Мне пора
покормить ребенка, я устала. Все, до свидания.
— Да погодите вы, ребенок спит спокойно, не плачет.
— У вас накурено. Ребенку вредно этим дышать.
— Ну я уже открыл окно и не курю, хотя очень хочется. —
Капитан Мельников тронул ее ледяную дрожащую руку. — Вы же взрослый человек.
Сначала кто-то влез к вам в квартиру, потом преследовал вас на улице. И вы
ничего не хотите сообщить? Подумайте о ребенке, в конце концов. Посмотрите на
этих людей. Возможно, и в квартиру влез кто-то из них.
— Я вряд ли его узнаю. Он был в темных очках.
— Так, уже неплохо. Давайте попробуем по порядочку. Какого
он роста?
— Невысокий. Около ста семидесяти пяти. Худощавый, но плечи
широкие. Волосы светлые, короткие. Глаза… кажется, карие, но не уверена. Без
очков я видела его всего несколько секунд, лицо… у него очень правильное,
какое-то плакатное лицо, и, наверное, ему просто изменить внешность. — Она
говорила и разглядывала фотороботы, скользила глазами по картинкам и вдруг
замолчала на полуслове, как будто зацепившись взглядом за одну из них. — Да, он
очень неприметный, и возможно, это главная его особенность… все среднее, рост,
возраст, телосложение, одет был в синюю футболку, голубые джинсы, белые
новенькие кроссовки…
Она смотрела не отрываясь на один из семи фотороботов.
Капитан понял, на какой именно, и молча ждал, не торопил ее.
Ориентировка на серийника, убившего двоих и ранившего
младшего лейтенанта милиции, поступила еще вчера. А сегодня, буквально час
назад, пришло сообщение, что его видели во дворе поблизости, причем именно во
дворе, примыкающем к дому, в котором была прописана эта молоденькая нервная
мамаша с младенцем. Вполне возможно, что бригада, приехавшая ночью, ошиблась,
решив, что вызов был ложным. Капитан Мельников знал, как ведет себя его коллега
капитан Смачный не только с подозреваемыми, но и с потерпевшими. Не всегда,
конечно, а когда поскандалит с женой. Видимо, как раз накануне дежурства
поскандалил и был такой злой, что искры летели. А если квартира, в которую
приехали по вызову, выглядела шикарно, то ничего хорошего от капитана Смачного
ожидать не стоило. Богатеньких он всегда терпеть не мог и в состоянии крайнего
раздражения способен был сильно обидеть человека только за то, что тот
проживает в дорогом интерьере.
— Вот этот, — прошептала Солодкина чуть слышно и так
побледнела, что капитан Мельников испугался. Пальчик ее в этот момент уперся
именно куда надо, в фоторобот серийника.
— Вы видели этого человека? — отчеканил капитан, кашлянув. —
Где, когда и при каких обстоятельствах?
— Кто он? — спросила она и вскинула такие огромные, такие
голубые и испуганные глаза, что капитану стало совестно за своего хама-коллегу,
который, вместо того чтобы разобраться, стал обвинять потерпевшую черт знает в
чем, за тетку-гадину, обозвавшую девочку воровкой просто так, для собственного
удовольствия.
— Мы его ищем, — неопределенно ответил капитан, — и нам
очень нужна ваша помощь.
— У него пистолет, — медленно проговорила Ксюша, — он чуть
не убил нас. Он вошел в квартиру ночью, дверь открыл ключом, потому что
отмычкой наш замок открыть невозможно. Он совершенно спокойно умывался в
ванной. Я пальнула ему в лицо дезодорантом, погасила свет, заперла его в ванной
снаружи и убежала. Разумеется, он выбрался довольно скоро. Послушайте, у вас
разве нет протокола? Я ведь все очень подробно рассказывала тем, которые
приезжали ночью. Но они мне не поверили, и этот ваш, как его? Смачный, кажется.
Очень выразительная фамилия. — Она усмехнулась. — Так вот, этот Смачный сказал,
будто я все придумала, чтобы потихоньку обворовать собственную свекровь.
— Так и сказал? — покачал головой Мельников.
— Именно так. Он разговаривал со мной как с преступницей.
— Ладно, примите еще раз наши извинения. Значит, если я вас
правильно понял, преступник выбрался из ванной и выбежал за вами во двор? И вы
видели у него в руках пистолет?
— Да. Я думаю, этот человек сумасшедший. Вместо того чтобы
удрать, он отправился нас убивать. А потом, утром, явился опять, позвонил в
дверь, представился сотрудником милиции. К счастью, у нас есть задвижка, и я
закрылась на нее. Знаете, в какой-то мере я вашему Смачному даже благодарна.
Если бы ночью он повел себя по-человечески, я, возможно, и открыла бы утром
дверь. Правда, кроме обиды была еще одна деталь. Я посмотрела в глазок, а там
было темно. Вряд ли милиционер стал бы залеплять глазок жвачкой. Он повопил,
постучал и ушел.
— Почему же вы не позвонили в милицию?
