— Следующая станция Лобня, — объявил механический голос.
Фердинанд поднялся, вышел в тамбур и закурил. Лика стояла
рядом и морщилась от дыма.
«Ну да, я вижу, у меня трясутся руки. Ничего страшного. Я
выйду на свежий воздух, пройду рощу и успокоюсь. У меня нет других вариантов. Я
не могу полагаться на капитана Косицкого, на следователя Бородина. Я для них
стал первым подозреваемым. Они всерьез уверяли меня, будто я тебя убил. Лика.
Ты видишь, насколько они тупы и бездарны? Устроили обыск у Ларисы, обшарили мою
пустую конуру в коммуналке, но туда, куда следовало, не догадались заглянуть.
Между прочим, во время обыска я нервничал сильней, чем сейчас. Оказалось,
напрасно. В моем клоповнике кто-то постоянно стирает белье. Тазы стоят в ванной
и в кухне. Им не пришло в голову, что пистолет можно просто завернуть в несколько
слоев полиэтилена и положить на дно таза с чужим замоченным, бельем. Это было
надежно. Ведь никто из коммунальных кумушек не станет стирать, когда в квартире
происходит такая забава, как обыск. А французский журнал я сжег ночью на
помойке. Там много фотографий, они могли догадаться. Я не хочу, чтобы они
пришли первыми, у них нет смертной казни».
Поезд остановился, Фердинанд неловко спрыгнул, чуть не
угодил ногой в щель между платформой и ступенькой. Лика поддержала его за
локоть.
На станции он не стал ждать автобуса. Ему хотелось пройти
пешком. Лика летела рядом, только он ее видел и чувствовал, больше никто. Он
переживал, как собственное воспоминание, то, что случилось с ней меньше месяца
назад, он дословно повторял про себя ее рассказ, как будто проверяя, хорошо ли
все помнит.
Через два дня после похорон тети Юки она приехала к Люсе, но
забрать ее не могла. У нее была какая-то срочная работа на фабрике. Люся очень
долго не отпускала ее. На станцию Лика попала в половине двенадцатого ночи,
оказалось, что две последние электрички отменены и следующая будет только в
шесть утра.
Ночь была холодной. У станции стояли такси и частники, но
из-за отмены электричек заламывали огромные цены, а у Лики было с собой очень
мало денег. Она решила вернуться и попроситься у Изольды переночевать. Пока шла
пешком, начался дождь. Она промокла, замерзла и могла думать только о том,
чтобы оказаться в тепле. Когда подошла к дому, увидела, что света нет нигде и
ворота заперты. Ей не хотелось звонить, будить детей, со стороны рощи была
калитка, Лика решила войти и тихонько постучать в окно комнаты Изольды.
Оказавшись во дворе, она услышала тяжелый, пульсирующий гул,
он доносился как будто из-под земли. Потом послышался дикий, отчаянный детский
визг. Она замерла, пытаясь понять, что происходит. Крик повторился, его
заглушили звуки тяжелого рока, такого тяжелого, что земля тряслась под ногами.
И тут она заметила бледный дрожащий лоскут света, падающий на траву у каменного
фундамента. Стараясь не дышать, она подкралась к маленькому подвальному окну,
легла на землю и заглянула.
Ей открылся просторный каменный подвал, именно оттуда
грохотал рок и неслись крики. Там пылало множество свечей. Посередине стоял
низкий широкий стол, накрытый церковной парчой. На столе извивались три
обнаженных тела, одно мужское и два женских, вернее, детских, потому что
семнадцатилетние близнецы Ира и Света казались ей детьми. Рядом стояло высокое
сооружение, похожее на трон. На нем каменной глыбой восседала Изольда в черном
балахоне, курила и молча наблюдала за происходящим. У ног ее валялось что-то
розовое, и в первый момент Лике почудилось, что это расчлененный младенец.
Голова, туловище, руки, ноги. Ее сильно затошнило, она зажала рот ладонью.
Приглядевшись, поняла, что это всего лишь кукла, поломанный пластмассовый пупс.
Потом заметила еще один клубок голых тел в углу, на соломе. Два мальчика и две
девочки. Одна из них Люся. И в этот момент что-то взорвалось у нее в голове.
Она успела услышать странный тупой треск, и стало темно, словно ее мозг
перегорел, как электрическая лам почка.
Очнулась она в постели, на белоснежном крахмальном белье. В
открытое окно лился солнечный свет, трепетали голубые занавески, шуршали
листья, пели птицы. Рядом сидела Изольда в белом махровом халате, с мокрыми
волосами. Лицо ее блестело от крема. Она кончиками пальцев отбивала быструю
бесшумную дробь по жирным щекам.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она, заметив, что Лика
открыла глаза, — Вы нас ужасно напугали. Разве так можно?
— Что это было? — произнесла Лика, едва шевеля сухими
губами.
— Сначала скажите, что вы помните, — улыбнулась Изольда. —
Ох, я вижу, вам трудно говорить. Во рту пересохло. Вам воды или соку? А может,
чайку?
— Воды. — Лика закрыла глаза. Голова болела, тошнило, было
больно смотреть на свет.
— Давайте я приподниму вас, — послышался рядом голос
Изольды. — Неужели все еще так худо? Врач сказал, сотрясения мозга нет. Травма
не такая серьезная, как нам показалось. А обморок случился из-за сильного
спазма сосудов головного мозга.
Лика жадно выпила воду, стало немного легче.
— Меня осматривал врач? — спросила она, вглядываясь в
голубые спокойные глаза Изольды.
— Вы что, не помните? — Брови поползли вверх, глаза
округлились. — Не пугайте меня, Лиля, расскажите, что вы помните.
— Где Люся?
— Смотрит мультики в гостиной. Я не стала рассказывать ей,
что с вами случилось. Сказала, что вы вернулись и остались ночевать. Зачем ее
волновать, верно? Она сидит и ждет, когда вы проснетесь. Я обещала ее позвать.
Так что же вы помните?
— Ни-че-го, — медленно, по слогам, произнесла Лика и закрыла
глаза.
— Серьезно? Ну, тогда я вам расскажу. Охранник нашел вас
ночью во дворе у забора. Вы были без сознания. Упали и ударились затылком об
асфальтовую дорожку. Я разбудила Руслана, мы отнесли вас в дом, вы очнулись, но
не могли шевельнуться. Я вызвала «Скорую», они приехали буквально через
полчаса.
— Откуда?
— Из нашей лобнинской больницы. Там хорошие врачи, лучше,
чем в Москве. Они нас успокоили, сказали, вам надо просто отлежаться, ничего
страшного, осмотрели затылок, там здоровенная шишка. Вот, собственно, все. Эй,
погодите, может, вам не надо вставать? Вы такая бледная, полежите еще немного.
Но Лика уже поднялась, осторожно встала на ноги. Голова
кружилась, тело дрожало от слабости, колени подкашивались. Она обнаружила, что
на ней чужая белая футболка.
— Ваша одежда промокла насквозь, — объяснила Изольда, — но
сейчас, наверное, все уже высохло. Хотите принять душ?
— Да, спасибо.
— Пойдемте, я вас провожу.
Под горячим душем ей стало легче. На локтевом сгибе она
заметила два небольших синяка с красными точками посередине, следы внутривенных
инъекций. На затылке под волосами нащупала большую болезненную шишку.
