— Где деньги? Ур-рою, падла! — весело крикнул попугай.
— Ну ладно. — Варя соскользнула с подлокотника. — Вы,
ребятки, рассказывайте, не стесняйтесь, здесь все свои. А я сейчас вернусь.
Скрывшись в просторном сортире, она вытащила телефон,
набрала номер Ильи Никитича и говорила с ним минут пять.
Когда она вернулась в гостиную, менеджера и Гулливера уже не
было. Пныря все так же сидел в кресле.
— Что ты хочешь за это? — спросил он тихо.
— Неужели сразу оба раскололись? — удивилась Варя. — Так
быстро?
— Не совсем. Но уже начали. Не люблю смотреть, как
допрашивают. — Он поморщился. — Петр прилетел, звонил из аэропорта, едет сюда…
Варя опустилась на ковер у его ног и посмотрела ему в глаза
снизу вверх. Молчание длилось бесконечно, и опять надо было выдержать ужасный
крокодилий взгляд старого вора. Она лихорадочно думала, стоит ли сейчас
рассказать про коронацию в Сочи, или на сегодня хватит, но не успела решить.
Пныря заговорил первым:
— Чего же ты хочешь за это, девочка?
— Ничего. — Она улыбнулась. — Моей заслуги нет, просто так
получилось. Мне повезло. Я иногда покупала одежду в бутике «Вирджиния» и
случайно узнала, что менеджер решил хорошо сэкономить, закупил всю летнюю
коллекцию не у настоящих производителей, а на китайской барахолке и разницу
положил в карман. Сначала сделал, а потом подумал о последствиях, сильно
испугался и обратился к Петюне за помощью. Так что ты мне ничего не должен,
Пныря. Главное, чтобы тебе от этого хоть немного полегчало.
Пныря протянул руку и погладил ее по голове и чуть слышно
произнес:
— Значит, ты хочешь, чтобы я остался твоим должником. Ну что
ж, с твоей стороны это разумно. Всегда знал, что ты умница.
В дверь заглянул охранник и тихо произнес:
— Владимир Васильевич, пора. Самолет через час.
— Петюню не дождешься? — спросила Варя, поднимаясь с ковра.
— Мне к сестренке надо лететь в Воронеж, сюда ее забирать. А
Петр… да что его ждать? Бесполезно. — Пныря встал, потянулся, хрустнув
суставами. — Не доедет он, Варюша. Чувствую, не доедет.
* * *
Ира лежала, закинув руки за голову, и смотрела в темноту. Света
спала, свернувшись калачиком. Они потеряли счет времени. Часов они не носили, в
подвале не было окон. Ира знала одно: здесь их не убьют, поскольку надо же
куда-то деть трупы. Скорее всего, их вывезут ночью за город, в лес, там
прикончат и зароют. Чем больше она думала, тем яснее понимала, что других
вариантов нет. Она могла сочинить десяток разных финалов, логичных и вполне
счастливых, но не желала тешить себя надеждой, как это делала сестренка.
— Успокойся, Ирка, зачем им нас убивать? Мы им нужны, нас
можно еще использовать, — бормотала Света, засыпая. — Мы красивые, умные,
сильные, нас глупо убивать, приедет П.П., и все разъяснится.
Разъясниться с приездом П.П. могло только одно. Перед тем
как убить, П.П. их трахнет сам, позволит это сделать остальным. Потом их
посадят в машину и повезут в лес. Возможно, соврут, что отправляют, куда
обещали, в один из тайных элитарных бардаков. На самом деле будущего у них нет
и быть не может, даже такого поганого, элитно-бардачного.
Ира поняла это не сейчас, значительно раньше, когда Руслан
расплатился с ними за ключи от квартиры Солодкиных серьгами, которые вынул из
ушей Люсиной тетки. Поняла, почувствовала, но не хотела самой себе верить. А
ведь именно тогда, протянув на ладони эти сережки, Руслан дал им последний, и
единственный, шанс. Нет, не он, конечно, а Люсина тетка, Лилия Анатольевна
Коломеец. Она как бы предупредила, уже с того света: «Сматывайтесь отсюда,
девочки, здесь для вас все кончится очень плохо». Надо было всего лишь пойти в
милицию с этими сережками. Одно дело — групповуха в подвале, на церковной
парче, под крестом, перевернутым вверх ногами, и совсем другое — убийство.
Ира знала, что в середине мая Лилия Анатольевна Коломеец
увидела своими глазами их ночную «дискотеку». Охранник заметил ее, лежащую на
земле у подвального окошка, оглушил, потом мама Зоя разыграла все так, как
только она умела. Но Лилия Анатольевна не поверила, что это был кошмарный сон.
Однажды она поймала близнецов у пруда и стала задавать им множество вопросов,
уговаривала не бояться и рассказать правду. Они смотрели на нее широко
открытыми глазами и все отрицали. Потом точно так же она изловила Лариску, и
та, разумеется, побежала стучать маме Зое.
Ире и Свете было приказано любым способом достать кассеты,
которые снимал Олег Солодкин. Там не было ничего криминального, но у мамы Зои
началась настоящая паника. Потом Руслан поймал их у пруда, предложил за деньги
взять еще и ключи от московской квартиры Солодкиных и передать ему. Пообещал
пятьсот баксов.
Но вместо денег Ира увидела сережки с сапфирами и поняла,
что Лилии Анатольевны уже нет. Ей стало всерьез, по-настоящему страшно. Ни
сестре, ни себе самой она не хотела признаваться в этом и все бодрилась,
поспорила со Светой на шоколадку, рылся ли Руслан в клубочках, искал ли сокровища,
о которых Люся по секрету, рассказывала всем в питомнике. «Не такой он идиот, —
уверяла Света, — ясно же, Люська все сочинила про сокровища в клубочках. Она
влюбилась в Руслана и хотела, чтобы он думал, будто она богатая невеста».
Обе смеялись. Чем звонче был смех, тем тише всхлипывал в
душе жалобный противный голосок: «Я боюсь. Надо пойти в милицию и сдать
Руслана. Он опасный ублюдок, садист, и мама Зоя такая же, надо пойти в милицию,
пока не поздно!»
Но что их ожидало потом, когда питомник накроется? Общага
где-нибудь в провинции? Нищета? Панель? В питомнике они были сыты, одеты, у них
имелись пусть туманные, но перспективы. К ним приезжали братки на шикарных
машинах, П.П. со своей свитой, они отчаянно кокетничали с братками и с П.П., не
сомневаясь, что их, таких красивых, оценят, защитят, устроят самым лучшим
образом. Им это обещали, и почему бы не поверить обещаниям? Речь шла не о вилле
на Канарах, а всего лишь о закрытом бардаке, где им удастся заработать
изначальный капитал на дальнейшую самостоятельную жизнь.
И вот братки преподнесли им сюрприз, обрадовали возможностью
заработать быстро и много еще до бардака. Разве были у них силы отказаться от
трех тысяч долларов? Зайти в назначенное время в шикарный бутик и оставить
сумку в примерочной — разве так трудно? Почему же не хватило ума сразу понять,
что никогда в жизни П.П. не даст им три тысячи долларов? Не даст, и все.
Ире хотелось орать и биться головой о грязную каменную
стену. Она вскочила, подбежала к двери и принялась колотить в нее ногами. Света
проснулась и испуганно крикнула:
— Ты что, с ума сошла?
