— Ну а как еще умирают при ножевом ранении в сердце?
— Не знаю. Я не специалист. Специалист вы, Кирилл Павлович,
именно поэтому я к вам и обращаюсь. Успела она закричать или нет? Это меня,
знаете ли, очень беспокоит. — Бородин стоял напротив эксперта, мягко, виновато
улыбался, и было ясно, что не отстанет, пока всю душу не вымотает. Пропадало
драгоценное время, таял чудный одинокий вечер в пустой тихой квартире с
холодным пивом и солеными орешками.
«Гвоздь в заднице, вот что тебя беспокоит, — подумал
эксперт, — будь ты помоложе да понахальней, послал бы я тебя с большим
удовольствием. Две вещи тебя спасают, старший следователь Бородин, возраст и
вежливость».
— Кирилл Павлович, могла она кричать и сопротивляться или
нет? — настойчиво повторил Бородин.
— Разумеется, могла, — буркнул эксперт, — человеку
свойственно кричать и сопротивляться, когда его режут.
— Нет, я имею в виду, у нее было время, хотя бы несколько
секунд, или она умерла моментально?
«Елки зеленые, — простонал про себя эксперт, — он отвяжется
когда-нибудь?»
— Ну, было, и что? Что это меняет? — произнес он с вызовом.
— Да, у нее была минута точно. А может, и больше. В принципе удар в сердце сам
по себе не являлся смертельным, там задет только правый желудочек, но если
учесть, сколько всего ножевых ранений, то картина абсолютно ясная. Все?
— Почти все, — смиренно кивнул Бородин. — Однако представьте
эту абсолютно ясную картину, восемнадцать ножевых ранений. Жертва — здоровая
молодая женщина, не пьяная, не под наркотиком, не парализованная. Может такое
происходить в полной тишине? Могли ее убивать шепотом и на цыпочках?
— Как это? — эксперт поморщился и тряхнул головой.
— Стены в доме очень тонкие, а соседи ничего не слышали, — объяснил
Бородин с легким вздохом.
— Так, может, их дома не было?
— В том-то и дело, что были.
— Ну, не знаю, телевизор смотрели, радио слушали, спали в
конце концов. Ну, чего вы от меня хотите? Я свое дело сделал, заключение
написал, там все подробненько…
— Я хочу, чтобы мы вместе посмотрели еще раз, не осталось ли
на теле следов какого-нибудь предварительного оглушающего удара, по голове,
например, или по шее.
— Ну, давайте, давайте посмотрим, — сдался эксперт, —
честное слово, не понимаю, зачем вам это.
Он курил у подоконника и матерился про себя, пока Бородин
разглядывал голову и шею трупа. Он знал совершенно точно, что никаких внешних
повреждений, кроме восемнадцати колотых ран, на теле не было и быть не могло.
Он ведь тоже не вчера родился и на своем веку перевидал насильственных, трупов
сотни три, не меньше. Как правило, если человека режут, его перед этим не
душат. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
— Кирилл Павлович, можно вас на минуту? — тихо позвал его
Бородин. — Вот, взгляните сюда. Что это, как вы думаете?
Пухлый палец указывал на продолговатое темно-красное пятно
на шее. Эксперт несколько секунд молчал, наконец тяжело вздохнул и произнес,
покосившись на следователя:
— Ну, допустим, кровоподтек.
— Допустим или точно?
— Послушайте, я не понимаю, вы что, настаиваете на
дополнительной экспертизе? — повысил голос Кирилл Павлович. — Тогда давайте
оформлять все, как положено.
— Нет, на дополнительной экспертизе я не настаиваю, —
замотал головой следователь и, помолчав, добавил задумчиво:
— Пока не настаиваю. Сейчас мне просто нужна от вас
небольшая консультация. Для меня не совсем ясна картина смерти.
— Женщину восемнадцать раз ударили ножом. Вам что, мало
этого?!
— Мне достаточно, — Бородин одарил эксперта теплой лучезарной
улыбкой, — я просто хочу выяснить, почему она не кричала и не сопротивлялась.
Вот видите, мы с вами внимательно посмотрели и обнаружили кровоподтек. Такой
след, если не ошибаюсь, мог остаться в результате удара тупым предметом, ребром
ладони например. Здесь, — он ткнул пальцем в собственную розовую пухлую шею, —
проходит сонная артерия. Впрочем, я не специалист. Специалист вы, Кирилл
Павлович.
«Совсем сдвинутый, — подумал эксперт, — разве нормальный
человек будет на себе показывать?»
— Да это вообще может быть родимое пятно, — буркнул он, —
или вы думаете, ваша олигофренка на самом деле Жан-Клод Ван Дамм?
— Как, простите? Вам Дамм? Кто это? — Бородин подался вперед
всем корпусом, склонил голову набок и стал похож на старого говорящего попугая.
Эксперт не выдержал и рассмеялся. В пустом кафельном морге загудело эхо.
Бородин удивленно подвигал бровями и быстро прошептал:
— Ох, как заразительно смеетесь, Кирилл Павлович. Я понимаю,
это нервное. Конечно, это у вас от усталости.
Судебный медик успокоился, откашлялся и тихо, доверительно
спросил:
— Илья Никитич, простите, вы издеваетесь, да? Вы что, правда
не знаете, кто такой Жан-Клод Ван Дамм?
— Какой-то известный спортсмен?
— Кинозвезда, герой самых крутых американских боевиков.
— Ну да, ну да, — рассеянно кивнул следователь, — то есть вы
хотите сказать, что удар по сонной артерии был нанесен человеком, который
владеет приемами каратэ?
— Да, причем владеет неплохо. В принципе такой удар
относится к разряду смертельных. Каратист не мог не знать этого. Если надо было
убить, одного такого удара хватило бы. Более того, было бы весьма сложно
установить истинную причину смерти. Это профессионал тоже должен знать. Зачем
понадобилось еще восемнадцать ножевых ранений?
— То есть вы не исключаете, что эти ранения нанесены
посмертно?
— Точно установить нельзя, все происходило слишком быстро.
Слушайте, а ведь она маньячка, эта ваша подозреваемая. Она вырубила тетушку, а
потом стала ее резать, уже для собственного удовольствия. Кстати, нашли орудие
убийства?
— Нет.
— Вот это класс! — присвистнул эксперт, — а что говорят
психиатры про вашу подозреваемую? Может, она вообще никакая не олигофренка
просто устроила спектакль? Кончила тетушку, потом поняла, что не сумеет замести
следы, и решила так красиво закосить?
— Спасибо, — кивнул Бородин, — хорошая версия. Нет,
психиатры исключают симуляцию. Девочка действительно больна с рождения.
Олигофрения в стадии дебильности. А приемами каратэ она не владеет. Девочка
полная, рыхлая, вряд ли она вообще знает, что такое каратэ.
— Жаль, жаль, — покачал головой Кирилл Павлович, — похоже,
дело может зависнуть и заглохнуть. А так все хорошо начиналось, по материалам
все так ясно и гладко выходило. Теперь уж, понятно, придется искать
убийцу-каратиста, Жан-Клода Ван Дамма. Или нет?
