— Спросите в бухгалтерии, там должны остаться какие-то
бумаги, копия свидетельства о смерти. Лиле выписали небольшую матпомощь на
похороны.
— Обязательно спрошу, — кивнул Косицкий, — скажите, а племянница
жила с ней?
— Нет. Лиля говорила, что девочка живет и учится в
подмосковном лицее-интернате, но что за лицей-интернат, где он находится,
никогда никому не рассказывала, если приставали с вопросами, всегда ловко
уходила от ответа. Я пыталась несколько раз ее расспросить, у меня сыну четыре
года, хочу заранее подыскать хорошую школу. Однажды, когда я ее буквально
приперла к стенке, она сказала, что лицей частный, закрытый, и сейчас туда
принимают только с тринадцати и только особо одаренных детей, которые знают два
языка, английский и французский. Интересно, откуда при нашей зарплате у нее
деньги на частный лицей?
— Значит, племянницу никто никогда не видел? — уточнил
Косицкий.
— Никто никогда, — покачала головой Наташа, — я как-то
просила Лилю фотографию показать, она принесла. Очень хорошенькая девочка, на
нее похожа. Пышные золотые кудри, ярко-голубые глазки, личико умное. Мы
удивлялись, почему она никогда не брала билеты на елки, на детские спектакли. У
нас среди сотрудников билеты распределяются бесплатно. Лиле всегда предлагали
взять для племянницы, но она отказывалась.
«Наверное, это была ее собственная детская фотография, —
грустно улыбнулся про себя Косицкий, — ну что ж, вполне понятно».
— А отчего погибла сестра, известно? — спросил он.
— Я знаю только, что это произошло десять лет назад. Я тогда
здесь еще не работала. Говорили, несчастный случай. Господи, ну почему на
хорошего человека сваливается столько несчастий? — Наташа опять заплакала,
Косицкий предложил ей воды, она жадно выпила и попросила у него сигарету.
Каждый раз, когда ее трехмесячная дочь Машенька засыпала,
Ксюша Солодкина первые несколько минут сидела не двигаясь, слушая тишину и
внушая самой себе, что свободные полтора часа надо использовать разумно, то
есть позаниматься химией, физикой, математикой, английским, почитать учебник
анатомии или биологии. Но больше всего на свете ей хотелось поваляться на
диване с каким-нибудь легким чтивом, поиграть в компьютерную игру, посмотреть
телевизор или видик, поспать, наконец.
На даче вместе с ней и Олегом жила верная домработница
Раиса. Уложив ребенка, Ксюше не надо было бросаться мыть посуду, готовить,
стирать, убирать. От хозяйственных хлопот ее полностью освободили, она имела
возможность заниматься, и если во время Машиного дневного сна валяла дурака, то
чувствовала себя отвратительно, мучилась угрызениями совести.
После десятого класса Ксюша сдавала экзамены в Медицинскую
академию, но недобрала баллов, а денег на платное обучение у ее родителей не
было. Этим летом об экзаменах не могло быть речи. Она вышла замуж и родила
Машеньку. Однако она твердо решила поступить в будущем году и дала себе
страшную клятву, что день и ночь будет сидеть над учебниками. У нее для этого
имелись все условия. Молчаливая, исполнительная Раиса, свежий воздух, большой
тихий дом, а главное, Машенька была здоровым и достаточно спокойным ребенком,
ночью просыпалась редко, днем спала дважды, по полтора часа.
У Ксюши перед глазами стояли идиллические картинки,
напоминающие кадры из старых советских фильмов. Молодая целеустремленная мамаша
корпит над учебниками, пока румяный младенец спокойно спит в кроватке. У мамаши
от недосыпа интересная бледность и красивые голубые тени вокруг глаз. Она
готовится к поступлению в вуз и непременно добьется своей благородной цели.
Но каждый раз, когда Маша засыпала, на Ксюшу наваливалась
неодолимая лень. Голова была тяжелой. Ксюша казалась самой себе вялой,
неповоротливой коровой, способной только жевать траву, облизывать своего
теленочка, протяжно мычать колыбельные песни и вырабатывать молоко литрами.
Время бежало быстро, между прочим, самое золотое время. Три
месяца — изумительный возраст. Проблемы с кишечными газиками остались в
прошлом, а зубы еще не начали резаться. Но очень скоро начнут. Это сложный
процесс. У ребенка болят и зудят десны, иногда даже поднимается температура. Он
капризничает и плохо спит. Обычно это совпадает с началом ползункового периода,
ребенок выбирается за пределы маленького безопасного пространства кроватки и
коляски, начинает передвигаться по дому на четвереньках и тянуть в рот все, что
попадется на пути. Расслабиться нельзя ни на секунду. Младенец шести-семи
месяцев не только ползает, он лазает, стремительно, как торпеда, и ловко, как
цирковой акробат. Он может за считанные секунды перелезть со спинки дивана на
подоконник и проверить, хорошо ли закрыто окно, вскарабкаться на обеденный
стол, а потом, отвлекшись на что-то интересное, кувыркнуться с него головой
вниз. Ксюша слышала множество кошмарных историй об электропроводах, перекушенных
остренькими молочными зубками, о таблетках, которые хранились в совершенно
недоступных местах, но ребенок вскарабкался на стул, оттуда влез на
холодильник, добрался до аптечки и принялся поедать разноцветные ядовитые
шарики в сахарной глазури.
В общем, Ксюша знала, легче, чем сейчас, уже не будет. Если
есть желание поступить в Академию, стать врачом, зрелым, самостоятельным,
независимым человеком, а не домашней клушей, то надо сию минуту сесть за
письменный стол. Сейчас или никогда. Но один только вид открытого учебника
химии на письменном столе вызывал у нее ватную слабость. Ксюша хитрила,
выдумывала разные уважительные причины. Разве можно заниматься в такую жару?
Тридцать градусов в тени, какая химия? Мозги плавятся. Однако тут же она
замечала с убийственной, скептической усмешкой, что значительно быстрей мозги
плавятся от безделья.
Но сегодня у нее появился совсем свежий и очень добротный
предлог, чтобы вместо химии улечься на диван в столовой и включить видик.
Ее мрачный, сложный, непредсказуемый муж Олег стал в
последнее время довольно часто брать с собой в Москву видеокамеру. Когда она
спрашивала, что он собирается снимать, Олег отвечал:
— Отстань, не твое дело.
Она привыкла к его грубости и ничего другого не ждала. Она
знала, за кого выходила замуж, и не обижалась.
Сегодня утром она нашла адаптер, специальное устройство, с
помощью которого можно просматривать маленькую кассету от видеокамеры в обычном
видеомагнитофоне. Тяжеленькая черная коробка валялась почему-то под кроватью.
Внутри была кассета. Ксюше, разумеется, не терпелось посмотреть, что наснимал
Олег.
В доме было пусто и тихо. Олег уехал в Москву на работу,
сказал, что вернется только завтра. Машенька спала в коляске, в саду, Раиса
тоже спала, у себя в отдельном маленьком домике. Ксюша налила стакан клюквенного
морса, уселась в столовой в кресло-качалку и включила видик.
На аккуратной зеленой лужайке пять красивых веселых
подростков, три девочки и два мальчика гоняли мяч. Девочки в купальниках,
мальчики в плавках бегали, резвились, дурачились, толкали друг друга. Не
футбол, не волейбол, просто игра без правил на свежем воздухе. На краю лужайки
в шезлонге загорала с журналом в руках крупная женщина лет сорока. Она
выглядела очень стильно. Красная широкополая шляпа, темные очки, красный
закрытый купальник, длинная гладкая шея, длинные стройные ноги. Иногда она
отрывалась от журнала, подзывала кого-нибудь из подростков, заботливо вытирала
платочком мокрое лицо, обняв за шею, что-то шептала на ухо. Девочка или мальчик
улыбались, кивали, возвращались на лужайку и продолжали резвиться. Это было
похоже на рекламный ролик. Теплый солнечный свет, птичий щебет, вдали яркие
березовые стволы, над нарядными кронами ослепительное голубое небо с пушистыми
белоснежными, словно игрушечными облачками.
