— Мешаю? — спросила она и улыбнулась.
— Кто ты? Зачем?… — прошелестел он пересохшими губами.
— Санитарка. Да вы не волнуйтесь, я сейчас быстренько вымою
и уйду.
— Нет. Не надо.
— Что? Мыть не надо? — Она застыла со шваброй в руках. —
Через час обход. Знаете, как на меня будут орать, если увидят грязный пол? Вы
ведь у нас платный, весь из себя крутой. Я, честное слово, очень быстро и тихо.
Она принялась опять водить тряпкой по полу. Он следил за ней
глазами. Он пытался убедить себя, что это совсем другая девочка. Конечно,
другая, просто похожа. Чем внимательней он вглядывался, тем больше находил
формальных различий в чертах лица, и волосы, выбивающиеся из-под шапочки, были
темней.
— Не надо уходить, — пробормотал он чуть слышно и добавил,
уже громче и спокойней:
— Как тебя зовут?
— Ксения.
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
Разумеется, совсем другой человек. Больничная санитарка.
Кроме глаз, ресниц, тонких рук и ног тонкой шейки, остренького подбородка,
ничего нет общего с его первой неразделенной любовью. И хватит сходить с ума.
Просто смазливая санитарка, поломойка, соплячка. Он закрыл глаза, чтобы еще
немного подремать, и с удивлением почувствовал почти забытый жар в груди и
мятный привкус во рту.
Она вымыла пол, скрылась за дверью его индивидуальной ванной
комнаты, он услышал, как она сливает грязную воду. Когда она появилась опять, с
пустым ведром и шваброй, он спросил, может ли она помочь ему умыться.
— Сейчас к вам сестра придет, а мне еще пять палат мыть до
обхода.
— Это и совсем не сложно. Надо отстегнуть ногу, поставить
меня на костыли, проводить в ванную.
Она быстро взглянула на часы и, пожав плечиком, сказала:
— Хорошо.
Она оказалась сильней, чем он думал. Сползая с койки, он
почти упал на девочку, навалился всей тяжестью, но она удержала его. Пока он
умывался и чистил зубы, она сидела на бортике ванной. В зеркале он видел ее
светлые насмешливые глаза, прямые, широкие брови, такие же угольно-черные, как
ресницы. Белый ободок шапочки на лбу.
«Санитарка-поломойка-соплячка, — неслось у него в голове, —
в конце концов, почему бы мне не поиграть в самого себя, молодого и полного
разнообразных чувств? Это было бы так классно, я бы ожил, я бы — как это
говорят психологи? — преодолел бы, наконец, многолетнюю фрустрацию».
— Почему ты работаешь санитаркой? — спросил он, прополоскав
рот.
— Поступала в Медицинскую академию, недобрала баллов.
Она проводила его до койки, помогла лечь и ушла. Некоторое
время он лежал, уставившись в потолок, и не сразу заметил, что нога почти
перестала болеть.
С тех пор каждый день, каждый час превратился в ожидание. Он
издали различал ее легкие быстрые шаги. Сердце его замирало от жестяного
звяканья ведра и мокрого шлепка половой тряпки.
Галина Семеновна навещала сына ежедневно, заметила
лихорадочный блеск в глазах, решила, что кто-то из медперсонала потихоньку
снабжает его наркотиками, устроила тихое энергичное расследование и вскоре
выяснила истинное положение вещей. Внимание ее сына к молоденькой санитарке не
ускользнуло от других санитарок и медсестер. Олег почти каждого, кто заходил в
палату, спрашивал, дежурит ли сегодня Ксюша, просил передать, чтобы она
навестила его, и даже своему лечащему врачу сообщил с дурацкой улыбкой, что
есть одна санитарочка, которая обладает удивительным свойством. Стоит ей появиться
в его палате, и ему сразу становится значительно лучше.
Галина Семеновна тут же предприняла еще одно расследование.
Уже через три дня ей было известно об этой девочке абсолютно все, и она
осталась вполне довольна полученной информацией. Молоденькая санитарка
оказалась коренной москвичкой из бедной, но очень интеллигентной семьи. Девочка
не курила, не пила, не посещала эти жуткие дискотеки, не пользовалась
декоративной косметикой, была вежлива, трудолюбива, жизнерадостна и совершенно
здорова.
За день до выписки Олега из больницы Галина Семеновна
решилась лично познакомиться с Ксюшей. Девочка ей понравилась. Маленькая,
худенькая, аккуратненькая. До старости не растолстеет, не обабится, и в сорок,
и в пятьдесят будет выглядеть отлично. Гладкие русые волосы расчесаны на пробор
и сколоты в скромный хвостик на затылке. Чистое бледное лицо, высокий лоб,
прямые широкие брови, темнее волос, почти черные. Большие светлые глаза,
круглые, ясные, с голубоватыми белками, с длинными, угольно-черными ресницами.
Скромность, здоровье, порода. Эти три качества были для Галины Семеновны
решающими.
Отлично зная бестолковость и застенчивость своего сына,
Галина Семеновна решила взять инициативу в свои руки. Она пригласила девочку в
гости, сообщив, что у нее есть несколько бесценных медицинских книг, издания
прошлого века. Ксюша клюнула и в гости пришла. Первый визит ограничился чинным
чаепитием втроем. Потом последовало приглашение в театр, на какой-то модный
нашумевший спектакль (цена одного билета равнялась месячной Ксюшиной зарплате).
Галина Семеновна была такой искусницей в плетении тонких кружев человеческих
отношений, так легко и ловко умела завязывать и развивать прочную
взаимоприятную дружбу что малышка санитарка не успела опомниться, а тонкая
ниточка ее судьбы была уже прочно вплетена в гармоничный, аккуратный рисунок
чужого рукоделия.
Сам Олег впервые в жизни был благодарен маме за ее
активность. Он не знал, как подступиться к девочке, и подозревал, что все
прошлые неудачи связаны с его нерешительностью, с тем, что всегда выбирал не
он, а выбирали его. Ксюша была его последним шансом. Рядом с ней он чувствовал
себя моложе, здоровей, счастливей. Он не сомневался, что больше не вернется к
наркотикам, и жизнь начинается с нуля, с ясного, чистого, безгрешного младенчества.
Закончилось все, как положено, красивой дорогой свадьбой с
«линкольном», платьем от Готье, морем цветов, шикарным ресторанным столом,
множеством именитых гостей и десятидневным туром в Французские Альпы.
И вот теперь, когда прошел почти год, красивая умная Ксюша,
его воплощенная мечта, казалась Олегу такой же чужой и равнодушной, как эта
летняя ночь, и трехмесячная прелестная Машенька не вызывала никакой радости.
Глава 6
Капитан Косицкий давно не видел таких классических
коммуналок и думал, что в Москве они уже перевелись. Однако Юлия Сергеевна
Ласточкина жила именно в такой коммуналке, в доме середины прошлого века
неподалеку от Кропоткинской. После ее смерти в мае этого года комната досталась
соседям. Юлия Сергеевна была совершенно одиноким человеком.
