— Я не собиралась с вами скандалить. Я всего лишь вызвала
милицию, когда на меня напали. Это что, преступление? Между прочим, если бы вы
приехали по вызову сразу, а не через полтора часа, вы бы его наверняка поймали.
— Ксения Михайловна, — сладким голосом пропел молодой в
штатском, — давайте-ка успокоимся. Лучше скажите, когда приедет ваш муж в
Москву?
— Не знаю, — буркнула Ксюша.
— А чего так? Поссорились?
— Нет. Просто не знаю, и все.
— На даче есть телефон?
— Есть. А что?
— А то, что надо бы мужу вашему позвонить.
— Не надо! Он болен! Он там работает, статью пишет, его
нельзя беспокоить.
— Так болен или работает? — Молодой в штатском прищурился и
склонил голову набок. — Извините, Ксения Михайловна, но ситуация действительно
кажется странной. У вас с мужем, как мы поняли, сложные отношения, со
свекровью, наверное, тоже. Может, вы просто пытаетесь свести с ними счеты?
«Может, им взятку дать? — с тоской подумала Ксюша. — Но,
во-первых, если дать, то сколько? А во-вторых, вдруг окажется мало и они меня
вообще арестуют. Кстати, они с большим удовольствием это сделают. Господи, ну
что за бред, в самом деле? Я не преступница, я ни в чем не виновата, по какому
праву они со мной так разговаривают?»
— Значит, вы, господа милиционеры, не собираетесь искать
преступника? Вам было бы удобней, чтобы я все выдумала? Ладно, пусть это
останется на вашей совести. Спасибо вам большое что приехали. И за совет спасибо.
Я обязательно скажу свекрови, чтобы она наняла вооруженную охрану. Всего
доброго, — она осторожно поднялась, — можете не беспокоиться, жаловаться я
никому не буду.
Несколько секунд было тихо. Ксюша стояла посреди комнаты с
ребенком на руках. Трое милиционеров сидели в креслах и молча на нее смотрели.
И тут она все-таки сорвалась, слезы сами собой брызнули из глаз, она уткнулась
лицом в Машино одеяльце и сдавленно пробормотала:
— Уйдите, пожалуйста, очень вас прошу. Они поднялись как по
команде, направились в прихожую, не говоря ни слова. Когда дверь за ними
захлопнулась, Ксюша как следует наплакалась, успокоилась, легла спать, положив
Машу рядом с собой. Спали оно долго, до двух часов дня, и проснулись от
настойчивого звонка в дверь.
А трое милиционеров молча спустились в лифте, вышли на
улицу, и только когда сели в машину, один из них заговорил.
— И чего ты на несчастную девку набросился? — спросил
капитана Смачного старший лейтенант Прохоров, тот, что был в форме. — Все-таки
молодая мамаша, к тому же кормящая. Может, она и не врала.
— Может, и не врала, — кивнул Смачный, — просто я таких,
богатеньких-умненьких, в принципе ненавижу, по жизни.
Глава 22
Варя Богданова позвонила Бородину в начале второго ночи.
— Записывайте адрес, — сказала она, извинившись за поздний
звонок.
Адрес оказался московским. Продолжая разговаривать, Илья
Никитич открыл ящик, достал список детских учреждений, которые были уже
проверены оперативниками, пробежал его глазами и тут же обнаружил адрес интерната
для детей-сирот с задержкой развития, названный Варей.
— Что, только этот?
— Ну, я узнала только про этот. Он туда несколько
компьютеров купил, отправил машину, игрушек и сладостей. Интересно, зачем детям
с задержкой развития компьютеры?
— Больше никакой информации?
— Да вроде нет.
— Слышу сомнение в голосе.
— Это усталость, Илья Никитич. Зевота скулы сводит.
— Ну да, тебе сейчас надо спать побольше.
— Ага. Спокойной ночи.
— Подожди, не вешай трубку. Может, ты мне расскажешь, почему
так напряглась, когда я спросил тебя о фирме «Галатея»?
— Может, и расскажу. Но не по телефону.
— Что, боишься, нас слушают? — усмехнулся Илья Никитич.
— Нет. Просто пока не решила, надо ли.
— Долго собираешься решать?
— Не знаю, Илья Никитич. Да что вы привязались к этой
«Галатее»?
— Именно из-за твоей странной реакции, Варюша. Если бы ты
сразу спокойно мне все объяснила, я не стал бы сейчас тебя изводить вопросами.
Но ты испугалась, побледнела, замяла разговор. Я ведь хорошо тебя знаю,
девочка. Ты отличная актриса, и если уж тебе не удается скрыть свои эмоции,
значит, они тебя переполняют. Вот мне и стало любопытно, почему название
антикварной фирмы вызвало столько эмоций.
— Просто не хотела вам голову забивать ненужной информацией,
вы ведь маньяка ищете. При чем здесь антиквариат?
— Антиквариат, может, и правда ни при чем. Но вот Галина
Семеновна Солодкина, а так же сын ее, Олег Васильевич, меня очень интересуют,
как ни странно, именно в связи с маньяком.
— Ничего себе. — Варя тихо присвистнула в трубку, несколько
секунд молчала и вдруг произнесла шальным, чуть хриплым голосом:
— Знаете что, надо срочно встретиться. Это действительно
нетелефонный разговор.
— Хорошо, Варюша. Говори, где, когда. Я готов.
— Прямо сейчас слабо? — весело выпалила она. — Хотите, заеду
за вами? У меня все равно бессонница, а Мальцева нет в Москве.
— Бессонница, говоришь? — хмыкнул Бородин. — Очень вредно в
твоем положении. Должна спать как сурок. Между прочим, минуту назад ты сказала,
что тебе зевота скулы сводит.
— Соврала.
— Зачем?
— Ну, я же не могу сразу избавиться от всех вредных
привычек. Курить бросила, крепкий кофе не пью. Осталось только вранье. Но в
моей ситуации это уже не привычка, скорее инстинкт самосохранения.
— И все-таки зачем ты соврала, Варюша? И почему ты так быстро
меняешь свои решения? Ты ведь очень не хотела рассказывать мне о «Галатее», а
теперь вдруг невтерпеж, готова мчаться ночью.
— Ох, вы и зануда, господин следователь. Могу и не мчаться.
Это ведь надо вам, а не мне… Так заезжать или нет?
— Опять в ресторан пригласишь?
— Это как скажете. Хотите, приглашу.
— Нет уж. Лучше мы с тобой скромненько в машине посидим.
— А может, у вас на кухне? Все-таки уютней.
— Ну да, конечно, — растерянно промычал Бородин.
