Заведующий заявил старшей медсестре в ультимативной форме: кто-то из нас должен уйти!
Кто-то из нас должен уйти! А тут на больницу пала казнь египетская в виде комиссии из Департамента здравоохранения, которая должна была проверить, готова ли больница к возможному поступлению холерных больных. Из Шереметьева «Скорая» в очередной раз госпитализировала какого-то больного холерой, прилетевшего из жарких стран. Когда такое случается, по всей Москве трубят в трубы и бьют в барабаны — возможна эпидемия, подтянитесь!
Терапевтические и приемные отделения непременно посещаются всеми комиссиями, проверяющими готовность к приему больных с особо опасными инфекциями. Подготовкой среднего медперсонала занималась старшая медсестра. Заведующий в это дело не вникал. Он вообще предпочитал не вникать в то, что можно было спихнуть на кого-то, такой уж был человек. Только проверку санитарного состояния процедурного кабинета никому не доверял. Сам ее проводил, практически ежедневно, в спокойное послеобеденное время. При закрытых дверях и подолгу.
Старшая медсестра регулярно собирала в своем кабинете медсестер и санитарок на занятия. Занимались на совесть, даже конспектики писали. Заведующий был спокоен — видел, что подготовка идет полным ходом, постовые медсестры, как выдастся свободная минутка, сразу же в свои конспектики утыкаются. Эх, ему бы заглянуть в те конспектики… Но гораздо приятнее было лишний раз заглянуть в процедурный кабинет, к своей ненаглядной. Он, кстати говоря, своей властью избавил процедурную медсестру от участия в подготовке к проверке. И верно — негоже лилиям прясть, у них другие дела есть поважнее.
Медсестер любая комиссия мучает больше, чем врачей, ибо комиссии проверяют в первую очередь режим, а его обеспечивает средний медперсонал. Эта комиссия не оказалась исключением из вечного правила. Выслушав для проформы клинику холеры, бойко пересказанную одним из ординаторов, комиссия взялась за сестер.
Взялась — и ахнула, потому что на все вопросы сестры отвечали неправильно, а одна даже возмутилась — что-то вы нас не о том спрашиваете! Комиссия в свою очередь возмутилась — да что вы говорите? — и вышел большой скандал.
Формально было выявлено два больших греха.
Во-первых, терапевтическое отделение оказалось полностью неподготовленным к холерной атаке. Эту ситуацию можно сравнить вот с какой, чтобы была ясна степень негативной реакции проверяющих. Представьте себе войну, фронт. В одну из рот прибывает проверка и видит, что вместо того, чтобы нести службу как положено в боевых условиях, солдаты побросали оружие в кучу и занимаются каждый своим делом. Кто книжку читает, кто письмо домой пишет, кто подштанники штопает. Нагрянет враг — возьмет их голыми руками за жабры.
Во-вторых, неподготовленные медсестры осмелились перечить начальственной департаментской комиссии! Это вопиющее нарушение субординации. Все равно что рядовой с генералом в пререкания вступит.
В результате главный врач получил из Департамента по шапке (строгий выговор с предупреждением), а заведующий получил пинка под зад по несоответствию занимаемой должности. Заслуженно получил, ибо заведующий отвечает за все, что происходит в отделении, в том числе и за подготовку среднего и младшего персонала к учениям.
А вот старшей сестре за то, что она учила с подчиненными не холеру, а чуму, ничего не было. Она осталась на своем посту при новой заведующей и, кажется, работает до сих пор.
Процедурной медсестре, конечно же, пришлось уйти следом за заведующим. Что с ней стало, я не знаю.
Клинические испытания
Во время моей работы в госпитале МВД в блок кардиологической реанимации частенько поступал пациент с вышедшим из строя кардиостимулятором. Пациенту ставили новый стимулятор, через месяц он ломался. И так много раз подряд. Удивительно — у других кардиостимуляторы работают годами, а этот каждый месяц на замену укладывается.
Пациент жил на Аргуновской улице, поэтому мои коллеги списывали все на пагубное действие Останкинской телебашни и советовали пациенту менять район проживания. Он вяло соглашался — да, надо бы.
Кардиостимулятор пациент всякий раз покупал на свои кровные (он мог себе это позволить, да и никакие установленные квоты не покрыли бы такого расхода), поэтому в причины частых поломок никто из коллег особо глубоко не вникал. Идея с телебашней всех полностью устраивала. А вот я как-то не верил в телебашню. Если бы так, то ни один бы он стал нашим завсегдатаем. Были бы еще, кто-нибудь из соседей. Кардиостимулятор — не такая уж редкая штука. И район вокруг Останкинской башни густонаселенный.
Короче говоря, вся эта история сильно меня заинтриговала. В один более-менее спокойный вечер я смог «расколоть» пациента. Оказалось, что наш завсегдатай ходит в сауну и парится там до седьмого пота и восьмого пара. С кардиостимулятором. Два раза в неделю, по средам и субботам. За исключением времени, когда лежит в больницах. Организм пока выдерживает такой режим, а вот кардиостимуляторы — нет.
На вопрос «Зачем?!!» он ответил:
— Как это «зачем», доктор? Сердце у меня больное, если бы я не тренировал бы его, то давно бы помер!
И посмотрел на меня с истинно ленинским прищуром, как умный на дурака.
Гвозди бы делать из этих людей! И галоперидолом кормить, непременно — галоперидолом…
Срезал (почти по Шукшину)
Работал в отделении реанимации одной московской больницы некий доктор. Не очень умный, но сильно алчный и столь же сильно пьющий. В медицинском понимании «сильно пьющий» этот тот, кто нажирается на дежурстве, перекладывая свои обязанности на напарников и медсестер. Мотивация для пьянства у него была интересная: «Отец мой — главврач, брат родной — доцент, а я рядовой врач, и они этим мне постоянно в глаза колют. Ну как тут не выпить?»
Ах уж эти мотивации пьющих! Их анализ на целую книгу потянет, а может, даже и не на одну.
Но дело не в этом.
А в том, что, будучи алчным стяжателем, этот доктор всем пациентам, находящимся в сознании, и всем родственникам пациентов постоянно намекал на свое бедственное материальное положение в надежде получить мзду. И вот однажды я был свидетелем его разговора с водителем автобуса, которого привез в реанимацию на «Скорой». С нестабильной стенокардией.
Алчный Доктор, что называется, с места в карьер, еще не расписавшись в приеме пациента, сразу же начал прозрачно намекать:
— Вот я врач, шесть лет в институте учился, два года в ординатуре, на курсы повышения квалификации постоянно хожу, а получаю втрое меньше вашего. Разве это справедливо?
О том, что пациент работает водителем автобуса, Алчный Доктор узнал от меня. Я сказал, что мы его взяли с улицы. Ему во время работы стало плохо, он остановил автобус, объявил пассажирам, что сломался, вышел подышать свежим воздухом и не смог устоять на ногах. А мы как раз ехали мимо, возвращались на подстанцию. В общем, все очень удачно вышло. На момент доставки в реанимационное отделение ничего у него не болело (уколы подействовали) и давление было нормальным. Он даже порывался вернуться на работу, такой вот герой.
