Некоторые из моих учителей тоже когда-то служили в рейхсвере, например мой прежний командир роты. Если бы не кадры из рейхсвера, нашим вождям не удалось бы за такое короткое время создать вермахт.
Отбыв в отпуск домой, гауптман Риттнер захватил с собой все письма от нас на родину, которые намеревался отправить из Бреслау. Тем самым, как мы думали, на доставку писем потребуется всего несколько дней. Была и еще одна хорошая новость. Мой старый, уважаемый всеми командир майор Циммерман был награжден Германским крестом в золоте. Он все еще находился дома в отпуске по болезни.
Дни становились все короче. При дневном свете мы старались выполнить всю бюрократическую работу, накопившуюся у нас, как и в любом другом штабе, иначе пришлось бы работать при свете «фонарей Гинденбурга». Кроме того, нам передали несколько захваченных керосиновых ламп.
30 октября
30 октября мы принимали делегацию из соседней 16-й танковой дивизии. К нам прибыл командир 79-го моторизованного полка оберст Рейниш со своим адъютантом обер-лейтенантом Брендгеном.
Их сопровождали еще несколько человек. 79-й моторизованный полк, как и наша часть, успел побывать в тяжелых боях, и, как и мы, понес тяжелые потери. Теперь он занимал позиции слева от нас. За исключением двух полковников, остальные офицеры были моими земляками из Рейнланда и Вестфалии. Знакомый акцент родного дома звучал музыкой для моих ушей. Главной темой беседы двух полковников была обстановка на переднем крае на участке обоих полков, а также то, насколько сложно в этой связи было наступать в направлении Рынка и Спартаковки к Волге. По мнению полковника Рейниша, этот сектор можно было смело называть «вторым Верденом», так как едва ли там можно было найти хотя бы пядь земли, которая не была бы изрыта взрывами бомб и снарядов. Кроме того, добавил он, из-за этого на данном участке невозможно применение танков. Сопротивление противника здесь все еще не удалось сломить.
Было интересно наблюдать за встречей двух командиров. Рейниш прибыл из Штирмарка и демонстрировал хорошие манеры. Мой командир Гроссе не многим отличался от него. На мой взгляд, оба они были «рыцарями старой школы», у которых я многому мог научиться. Наши гости пригласили нас посетить их с ответным визитом с условием, что общая обстановка позволит это. Гроссе ответил, что с удовольствием сделал бы это. Потом он обратился к нам:
– Всегда хорошо лично знать товарищей из других частей. Это важно для возможных совместных действий в будущем.
Мне оставалось только согласиться с ним.
31 октября
Октябрь почти закончился. В городе все еще вовсю полыхают бои. Практически нигде не удалось заметно продвинуться вперед. Мы были слишком слабы численно, чтобы снова наступать. Нас хватало лишь на то, чтобы удерживать позиции здесь, в спокойном секторе.
Шесть месяцев назад в устье Царицы, когда мы шли вперед почти в постоянном темпе, я написал жене: «…может быть, пройдет лишь несколько дней, и мы возьмем Сталинград».
Теперь почти на носу была зима. Для того чтобы захватить оставшуюся часть города, были необходимы свежие силы
[39]. Моральный дух солдат был высок, и мы полностью доверяли нашему командованию.
Нам позвонили из штаба дивизии и сообщили о визите генерала Пфайффера. Он был с нами с того самого несчастного случая, что произошел с первым командиром нашей дивизии генералом пехоты Фолькманном.
Мне поручили прибыть к командиру полка. После того как полковник Гроссе ответил на мое приветствие, он сказал с улыбкой:
– Полк должен выделить одного офицера на учебные курсы для командиров рот в Дёберице (западнее Берлина. – Ред.). Обучение продлится с 6 декабря 1942 г. по 16 января 1943 г. С 22 декабря 1942 г. по 2 января 1943 г. все слушатели курсов получат отпуск на Рождество. От имени нашего полка направляетесь вы. Это знак признания ваших заслуг.
Я знаю, что вы уже закончили такие курсы при дивизии осенью 1940 г. в Оберлаузице. Однако данные курсы проводятся по инициативе ОКХ
[40], и они будут полезны для вашего развития. И наконец, если вы сможете прочитать на курсах три лекции, вам может быть предоставлен специальный отпуск на пять дней.
Я едва понимал то, что мне говорили. И слушал все это с недовольным выражением лица, чем очень удивил своего командира. Лейтенант Хофманн был уже в курсе и успел поздравить меня с назначением.
Вдруг появился посыльный, который, сдерживая дыхание, доложил:
– За лесом, примерно в 100 метрах отсюда, обер-ефрейтора Корнека взрывом мины разнесло на куски.
Заподозрив самое худшее, я поспешил к месту событий. Мои опасения подтвердились: это был тот самый парень, который позавчера проявлял такой интерес к этим чертовым минам, несмотря даже на то, что я настойчиво указал ему, какую опасность они представляют. Об этом трагическом инциденте следует обязательно сигнализировать во все подразделения! Солдаты на передовой, как правило, были более осторожны и внимательны.
Командир дивизии прибыл около 13.00. Его сопровождал полковой адъютант, который только что вернулся из отпуска. После того как наш командир отдал генералу рапорт, оба офицера со своими адъютантами проследовали на КП полка. Нас с лейтенантом Хофманном пригласили сопровождать их. Обсуждалась текущая обстановка; при этом активно использовалась карта. Генерал заявил нам, что численность в ротах каждого из полков начала увеличиваться благодаря тому, что из госпиталей в войска стали постоянно возвращаться солдаты после лечения. При этом он тоже придерживался мнения, что этого было недостаточно и что необходимо прибытие свежих пополнений из Германии.
Перед тем как садиться в свой «Кюбельваген», генерал подозвал меня к себе.
– Холль, вскоре вы отправитесь на курсы в Дёбериц.
Прежде чем отбыть, найдите меня. Моя семья живет в Потсдаме, и я хотел бы, чтобы вы лично побывали там и передали письмо от меня.
Я преувеличенно радостно рявкнул:
– Яволь, герр генерал!
Я все еще не мог поверить в это: через пять недель я должен быть в Берлине, а потом еще через семь недель мне предстоит встреча с моими родными дома. В это было трудно поверить!
Лейтенант Хофманн сообщил мне, что вслед за майором Вайгертом его адъютант и мой друг лейтенант Йоахим Шулер тоже заболел и попал в госпиталь. Надеюсь, что его болезнь была не очень серьезной.
1 ноября
Ноябрь начался с хорошей погоды. Ночами становилось холоднее, но дни стояли солнечные и ясные.
С учетом последних поступлений оба батальона имели теперь численность до пехотной роты. Разумеется, этого все еще недостаточно, и нас все еще было слишком мало. Поэтому мы радовались каждому солдату, который докладывал о своем возвращении. Среди доложивших о возвращении в полк офицеров были берлинец лейтенант Пильц и лейтенант Бауманн из Баварии.
