– Я тоже надеюсь на это, господин майор. Для нас все еще очень важно и завтра снова иметь при себе оба штурмовых орудия. Нет более эффективной помощи, если бой идет в городской застройке на ближних дистанциях. Лейтенант Хемпель собирался постараться прибыть к нам и завтра тоже. Я считаю, что очень важно, чтобы и в полку, и в дивизии понимали значение такой поддержки.
– Я сделаю все возможное, Холль.
– Благодарю, господин майор.
– Да, Холль, все это ударило по мне очень тяжело, если вы уже заметили. Помимо желтухи и лихорадки, я еще чувствую себя совершенно измотанным. По распоряжению врачей сегодня вечером мне придется оставить батальон на несколько дней. Меня заменит майор профессор доктор Вайгерт. Вы уже знакомы с ним со дней формирования дивизии в Кенигсбрюкке. Вот уже какое-то время он находится в командирском резерве
[15], и я надеюсь, что он привезет с собой нескольких офицеров.
– Они нам очень понадобятся, господин майор. Разрешите поговорить с лейтенантом Шулером, герр майор?
– Да, пожалуйста.
Я вышел в соседнее помещение, так же скудно освещенное, как и комната, в которой я только что был. Здесь располагался штаб батальона. Лейтенант Шулер составлял ежедневный доклад для штаба полка. Один из солдат пытался установить связь по полевому телефону. Вся эта деятельность очень напоминала работу какой-нибудь канцелярии мирного времени, за исключением лишь того, что внешне все выглядело здесь совершенно по-другому.
Я поздоровался с фельдфебелем Рупрехтом, который вот уже в течение нескольких лет был душой штаба, и с другими товарищами, которых не видел прошлым вечером. Наше дружелюбие не было показным. Все мы знали, что пришлось испытать каждому из нас.
– Йохен, дай мне чего-нибудь поесть. Я умираю от голода. – Мой желудок напоминал мне о своих правах. На протяжении всего минувшего дня я предпочитал их игнорировать.
– Сказано – сделано, Берт! Мы пытаемся установить связь с полком, чтобы командование заполучило для нас на завтра штурмовые орудия. Но сейчас линия не работает.
Стриппенцихер
[16], как непочтительно называли наших связистов, доложил адъютанту, что связь с полком установлена.
Лейтенант Шулер взял телефонную трубку:
– Говорит командный пункт 2-го батальона. Прошу на связь обер-лейтенанта Крелля.
Я с удивлением прислушался к последней фразе. Мой старый друг Руди Крелль вернулся в полк?
Этот лерге
[17] из Бреслау занимал должность дивизионного О2 (2-й офицер для поручений). Я собирался спросить у Йохена, когда Крелль вернулся в полк.
Снова заговорил лейтенант Шулер:
– Добрый вечер, герр обер-лейтенант. Нет ли поблизости господина оберст-лейтенанта Мюллера? Майор Циммерман хотел бы переговорить с ним. Как дела у нас? Сейчас лучше, чего нельзя было сказать еще несколько часов назад. К вам вот-вот должен прибыть наш посыльный с ежедневным рапортом. Подождите минуту. У меня здесь есть кое-кто, кто хотел бы поговорить с вами.
Увидев, что я подаю ему знаки, Шулер передал мне трубку.
– Приветствую вас, дорогой Руди!
Короткое молчание на другом конце, а потом веселый голос ответил:
– Ого! Берт! Нам сообщили вчера вечером, что вы вернулись. Я уже переговорил о вас с оберст-лейтенантом Мюллером. В связи со значительной нехваткой в штате офицерского состава, которую мы испытываем в последние несколько дней, мы рады любому пополнению, особенно из числа старых, опытных товарищей.
– Как давно оберст-лейтенант Мюллер командует нашим полком?
– Около двух недель. Оберст (полковник) Гроссе и его адъютант обер-лейтенант Кельц сейчас в отпуске дома. Из офицерского резерва к нам временно прислали оберст-лейтенанта Мюллера, а меня, как офицера нашего полка, назначили к нему адъютантом.
– Кто еще там с вами?
– Обер-лейтенант Полит и лейтенант Хофманн.
– Я знаком с обоими, Руди. Нам придется прервать разговор, потому что нашим командирам нужно поговорить. Берегите себя, старик! Скоро увидимся.
Трубку передали командиру. Унтер-офицер Ерш, который тоже служил в батальоне с самого формирования, принес мне кофе и бутерброд.
– Данке, Ерш, с удовольствием съем это. – Я жадно проглотил бутерброд. Особенно хорош был горячий кофе. Я повернулся к своему посыльному: – Неметц, вы успели что-нибудь поесть?
– Яволь, герр лейтенант, я уже позаботился об этом. Гауптфельдфебель скоро будет на передовой с «гуляшканоне»
[18], и у всех нас будет горячая пища.
Как замечательно! Скоро я увижу своего старину Шписса, гауптфельдфебеля Михеля, обоих поваров и водителя. Я покинул роту пять месяцев назад, и мне было интересно, уцелели ли в ней знакомые мне люди. Я спросил об этом у Неметца.
– Весь ваш старый состав все еще в обозе, герр лейтенант. Даже ваша лошадь Мумпитц
[19] все еще там!
Прекрасно! Даже мой старый четвероногий друг Мумпитц все еще жив. Надеюсь, что вскоре мне удастся поездить на нем верхом. Интересно, узнает ли он меня? Мы стали добрыми друзьями, я и этот маленький обозный мерин белой масти, доставшийся нам от бывшей армии Чехословакии. Его имя не было случайным – многие седоки неоднократно были сброшены им. Но мы отлично понимали друг друга.
Я находился на КП уже два часа. Мне пора было возвращаться к своим товарищам на передовую. Лейтенант Шулер, который был с командиром, вернулся в помещение и обратился ко мне:
– Берт, герр майор хочет снова поговорить с вами.
Я вошел в соседнюю комнату и доложил о своем прибытии.
– Вот и вы, Холль. Я поговорил с командиром полка. Он сделает все возможное, чтобы обеспечить вам и на завтра поддержку штурмовых орудий. Противник находится в мешке справа от нас, размеры мешка мы сузили, насколько это было возможно, так что можете быть уверенным, что завтра артиллерию развернут и на нашем участке. Предупредите об этом своих солдат, чтобы это не стало для них сюрпризом.
– Яволь, герр майор! Поскольку противник, возможно, не будет особо огрызаться, кое-что на завтра приберегут и для нас.
– Я тоже так думаю. А теперь вам нужно возвращаться к своим людям. Сегодня вечером вместо меня назначат другого. Дорогой Холль, я желаю вам всего хорошего, и пусть Господь будет с вами.
