— Можно задать вам вопрос? — произнес Алексей Иванович, и от звука его голоса Люся внутренне сжалась.
Кивнула.
— Почему вы одна? Почему у вас нет молодого человека?
— Почему же нет? — нервно спросила Люся и изобразила, как могла, улыбку.
— Потому что нет, — сказал Алексей Иванович.
Люся снова обратилась к спасительному фужеру, выигрывая время. И это помогло, как ей показалось.
— Вы ничего не знаете о моей жизни, — сказала она без кокетства, а с мягким, не способным обидеть, укором.
Но провести босса ей не удалось, Алексей Иванович приподнял над столом ладонь, будто хотел махнуть рукой — не надо, мол, мне сказки рассказывать, мы все здесь люди взрослые! — но не махнул, и произнес с укоризной:
— Вы забыли, что мне в людях симпатична искренность. Вот вас сейчас что волнует, к примеру?
Метнулся Люсин взгляд.
— Хотите что-то сказать, — предположил босс. — Или спросить…
— И вы все воспримете правильно? И тоже будете искренни? — вдруг спросила Люся, решившись.
— Ну конечно! — ответил Алексей Иванович весело.
— Это правда, что вы — сутенер?
— Простите?! — изумился босс.
Но выпитое шампанское придавало Люсе твердости.
— Это правда, что вы вывозите девушек за рубеж?
— И — что? — спросил босс насмешливо. — Если я вам скажу, что это правда, — вы не поедете в Финляндию?
Люся уже поняла, что насмешливая интонация и сам этот вопрос — то же самое, что для нее — фужер с шампанским. Всего лишь способ оттянуть время и справиться с растерянностью. Поэтому она не ответила и смотрела на босса в мрачном ожидании.
— Да, — сказал Алексей Иванович. — Я вывожу девушек за границу. Но ваша история — это совсем другое, и я на вашем месте не испугался бы и поехал. Вы мне верите?
— Не верю. Но поеду.
Глава 14
На огромном щите на стене клуба сиротливо белела афиша. Чтобы ознакомиться с ее содержанием, братьям Пахарь пришлось приблизиться вплотную — в тусклом свете единственного на всю округу фонаря иначе ничего не прочитаешь.
«Танцор диско». Художественный фильм. Индия. Начало сеанса в восемнадцать ноль-ноль. Судя по дате, фильм показали еще неделю назад. Других значимых событий в течение всей недели, похоже, не случилось.
— В этом очаге культуры жизнь едва тлеет, — признал очевидное Станислав Сергеевич.
— Она п-погасла с-совсем, к-кажется, — хмуро поправил брат.
Старый вахтер, дежуривший на входе, обрадовался появлению людей и тому, что он может быть хоть чем-то полезен, и проводил братьев до самого директорского кабинета, по дороге то и дело с уважительным интересом поглядывая на майорские звездочки Вячеслава Сергеевича и одновременно докладывая:
— У нас тут спокойно все, товарищи офицеры! У нас, слава богу, Дом культуры, а не рынок какой-нибудь. Шпаны тут у нас отродясь не было.
— А мы не по шпане работаем, — веско сказал частный детектив Пахарь. — Наше дело — борьба с бандитизмом!
Вахтер посмотрел со страхом и умолк.
В директорском кабинете присутствовали двое: сам директор, сидевший в кресле под портретом президента, и мужичок совершенно язвенной наружности — худой и изможденный.
Увидев милицейскую форму, директор попытался встать из-за стола, но почему-то замер на полпути, да так и остался стоять в полуприседе. Ему майор Пахарь и продемонстрировал свое удостоверение, напрочь проигнорировав «язвенника». Директор опустился в кресло, указал молча гостям на стулья, предлагая присаживаться, и смотрел с настороженностью, выдающей хозяйственного работника невысокого полета, которого в любой момент можно прищучить и раскрутить годика на три отсидки, было бы желание — такая уж у человека незавидная работа.
Станислав Сергеевич придвинул стул и сел напротив директора так, что их разделял только стол. Навалился на стол грудью, цепко взглянул в настороженное директорское лицо и сказал с нажимом:
— Мы по поводу Тропарева Александра Борисовича.
Мол, мы про Тропарева уже все знаем, и осталось только по мелочам кое-каким проконсультироваться.
— А что — Тропарев? — осторожно осведомился директор.
— Вы не знаете Тропарева? — усомнился в искренности собеседника частный детектив Пахарь.
— Знаю, конечно. Но в чем суть вопроса, так сказать?
— Он тут у вас танцевальную студию организовал…
— Он в нашем Доме культуры арендовал помещение! — быстро сказал директор. — Согласно договору аренды!
— Да. И вот я хотел бы расспросить по поводу его студии…
— Я же говорю: арендовал помещение! Есть договор. Показать? Арендные платежи вносились исправно. Согласно установленным вышестоящими инстанциями нормам. Можем сравнить, если пожелаете. У нас все прозрачно. А про студию его — это меня мало касается, и я вряд ли вам смогу чем-то помочь.
Э-э, да его голыми руками не возьмешь. Он бумагами загородился и не так легко его прищучить, как казалось поначалу.
— Меня ставки аренды не интересуют, — доброжелательно сообщил частный детектив Пахарь. — Я хотел с вами о Тропареве поговорить, как о человеке…
— Я его мало знаю! — успел вставить директор.
— И о его студии в целом, — закончил свою мысль Пахарь.
— Ничем не могу помочь! — развел руками директор и виновато улыбнулся, давая понять, что ссориться он не собирается, а просто действительно не в курсе. — Я к ним отношения не имел.
— Тогда организуйте нам встречу, — предложил Пахарь. — С родителями детей, которые у Тропарева занимались. С ними и побеседуем. Где искать?
И посмотрел на директора вопросительно. И майор Пахарь на директора смотрел. Под этими перекрестными взглядами директор почувствовал себя неуютно и пробормотал, указывая на до сих пор не проронившего ни слова «язвенника»:
— А зачем искать? Вот вам Бавыкин Сан Саныч, его дочурка у Тропарева занимается.
Станислав Сергеевич уже хотел было высказать радость по поводу присутствия здесь Бавыкина, но не успел, потому что Сан Саныч вдруг сузил глаза, отчего они превратились в щелочки, и просипел с ненавистью, которую братья Пахарь ощутили почти физически:
— Александром Борисычем интересуетесь? Насчет Тропарева любопытствуете? Во!
И продемонстрировал гостям два костлявых кукиша.
— К-куражишься, г-гад?! — возмутился майор Пахарь.
— А-а, заикаться стал! — торжествующе воскликнул Сан Саныч, не ожидавший такого эффекта.
— Я т-тебя з-з-зак-крою! — побледнел майор Пахарь.
— Инвалида второй группы решил в каталажке сгноить? Давай, фашист! — крикнул Сан Саныч с отчаянностью человека, которому все равно уже нечего терять.
