— Где же я найду работу?
— В Москве.
— Ха! — сказала Зина с горькой миной. — Я там никого не знаю.
— А знать никого не надо. Тебе Тропарев наверняка говорил, куда он тебя собирается пристроить. Пошла бы сама туда…
— Куда? Он же вообще говорил: работа! А где работать — про это ни слова.
Никак не получалось вытянуть из нее нужную информацию. Причем было видно, что она действительно не в курсе. Знала бы хоть что-то — давно уже сказала бы.
— А почему ты к Даше не обратилась? — спросил Пахарь. — Ведь подруга!
— Она подруга, когда похвастаться надо. А когда помочь — ее не доищешься.
— У тебя адрес есть. Московский.
— Какой?
— Улица Тепловозная, — подсказал Пахарь.
— А вы на этой улице были? — спросила насмешливо Зина.
— Ну-у-у, — протянул неопределенно Пахарь.
Зина желчно засмеялась.
— Нет такой улицы! — сказала она.
— Чего же Дашка от тебя прячется? — спросил Пахарь, будто размышляя.
— Я не знаю.
— А когда ты ее в последний раз видела?
— Еще когда она училась.
— У Тропарева?
— Да.
— Даша сюда приезжала?
— Да.
— И что рассказывала?
— Что классно там. Что танцевать учат. Что потом работу дадут.
— Какую работу? — предпринял еще одну безуспешную попытку Пахарь.
— Я не знаю.
— И больше ты с того раза Дашу не видела?
— Нет. Прячется. Прислала письмо с улицы Тепловозной, — усмехнулась Зина. — Чисто приколоться чтобы. Похвастаться. Там она на фотке такая крутая. Стоит перед «мерседесом». Чужой, небось, «мерседес», — скривила губы.
Говорить больше было не о чем.
— Ты хоть шампанского выпей, — сказал Пахарь, обнаружив, что они не притронулись ни к еде, ни к спиртному. — И вот еще бутерброды.
— Мне нельзя, я на работе.
— Мы здесь вдвоем, никто не увидит.
— Никто не запрещает, — засмеялась Зина. — Это я сама.
Я тут сейчас нажрусь, а мне потом танцевать.
— Ну, как знаешь, — сказал Пахарь и поднялся из-за стола. — А вы ведь не от Даши, — вдруг сказала Зина.
— А откуда же я? — весело осведомился Пахарь.
— Вы из милиции. Угадала?
— Угадала! — еще больше развеселился Пахарь. — Как поняла?
— Чего же тут непонятного. Вы Тропарева, наверное, ищите. — Ищем.
— Он хороший. Жалко, что так получилось.
— Как получилось? — насторожился Пахарь, никак эту свою настороженность внешне не проявляя.
— Убили его, наверное.
— Кто?
— Значит, было кому.
— Ты что-то знаешь?
— Нет, конечно.
— Но уверенно говоришь, что Тропарева могли убить. У него были враги?
— Наверное, были. За ним следили, кажется.
— Кто?! — вскинулся Пахарь.
— Я не знаю. У нас занятия были. По танцам. Мы в Доме культуры занимались.
— Да, я знаю, — нетерпеливо сказал Пахарь. — Дальше!
— А дальше мы вышли на улицу. Когда занятия закончились.
— Мы — это кто? Ты и Тропарев?
— Да. И еще его жена, Ольга Евгеньевна. И там машина стояла.
— Чья?
— Не знаю. Александр Борисович говорит «опять!» Тогда я ее тоже увидела, а так бы и внимания не обратила.
— Он тебе сказал — «опять»?
— Нет. Жене своей.
— Ага, понятно. Значит, эта машина была им знакома.
— Получается, что так.
— И что дальше?
— Они сели в машину и уехали.
— В ту машину?
— Нет. В свою. В «мерседес».
— А та машина — какая?
— Серебристые «жигули». Как у нашего мэра.
— Кто в той машине был?
— Я не видела.
— Машина стояла далеко, — сказал понимающе Пахарь.
— Да.
— И эти серебристые «жигули» поехали за Тропаревым?
— Да.
— Номер запомнила?
— Нет.
— А позже потом ты эту машину еще видела.
— Нет. Я уехала из Москвы.
— Стоп! — сказал Пахарь и медленно опустился на стул. — Ты эту машину увидела незадолго до того, как исчез Тропарев?
— Прямо перед тем, — сказала Зина. — Вечером это было, а на следующий день Александр Борисович уже не вышел на работу.
* * *
Пахарь вышел к барной стойке, за которой скучал бармен.
— Какая машина у вашего мэра? — спросил Пахарь.
— Двенадцатая «лада».
— Это с кузовом хэтчбек?
— Ага. Серебристый «металлик».
— Ты бы меня проводил, — предложил Станислав Сергеевич. — У тебя тут черный ход есть?
— Есть. А что случилось?
— Только не делай круглые глаза, — поморщился Пахарь. — Я эту пьяную шелупонь знаю, меня грузить не надо.
Пахарь стоял у барной стойки вполоборота к залу и боковым зрением фиксировал все происходящее. Недоброжелательность он чувствовал, но прямой угрозы не ощущал.
Вдвоем с барменом они вышли через черный ход. Но и здесь была засада. Двое сильно нетрезвых парней встрепенулись, завидев Пахаря, один из них крикнул призывно-радостно: «Петруха!», и из-за угла тотчас выскочили еще трое, и среди них — тот краснолицый, у которого не хватило денег на то, чтобы умыть прилюдно Пахаря. Теперь краснолицый жаждал крови, которой можно было бы смыть позор.
— Ну вот! — произнес краснолицый удовлетворенно. — Я ж так и знал, что еще повстречаемся.
Тут и осмелевший вдруг бармен решился предъявить претензии, пока еще Пахаря не избили в кровь и не обобрали до нитки.
— И надо бы за шампанское все-таки заплатить, — сказал он Станиславу Сергеевичу. — Нехорошо ведь получается.
Пахарь сделал шаг назад, прижался спиной к спасительной стене, и теперь все враги были перед ним, как на ладони. Он запустил правую руку в карман. Краснолицый засмеялся:
— Давай! Тащи волыну!
Пахарь выдернул руку из кармана и в руке у него неожиданно для всех действительно оказался пистолет. Красное лицо парня вытянулось и превратилось в овал. Пахарь прицелился сантиметров на тридцать ниже овала и выстрелил. Газовый заряд ударил краснолицего в грудь, рассыпался облаком, и краснолицый, захлебнувшись этой слезоточиво-перечной дрянью, рухнул на землю. Его корчило, он рычал и плакал. Остальные бросились врассыпную подальше от страшного места. Но Пахарь был начеку и успел ухватить бармена, свалил его в снег, ткнул пистолетом в лицо.
