— Как дела? — спросила Наталья, присаживаясь в ногах у Люси и внимательно всматриваясь в ее лицо.
— Нормально.
— Может быть, все-таки поужинаешь со всеми? Дорога была такая длинная.
— Да, длинная. Я устала. И ничего не хочу.
Наталья потянулась и коснулась рукой Люсиного лба. Легкое и очень нежное прикосновение. Температуры не было.
— Не убирай руку, — попросила Люся. — Так мне хорошо.
Наталья склонилась и поцеловала Люсю.
— Милая моя девочка, — прошептала она.
Потерлась ласково щекой о щеку и вдруг почувствовала мокрое. По Люсиным щекам катились слезы.
— Ну что ты, — мягко сказала Наталья. — Ты просто устала. И снова повторила:
— Дорога была длинная.
Но дело было не в этом.
— Я маму вспомнила, — сказала Люся. — Я устала быть одна. Я хочу, чтобы она была рядом.
Наталья взяла Люсину руку в свою.
— Тебе одиноко, я знаю, — сказала ласково. — Все подруги остались в Москве. Ты кому-нибудь хоть сказала, куда едешь?
— Я и сама этого не знала, — напомнила Люся.
— Ах, да! Но это не годится. Уехала и пропала, кошмар какой-то. У тебя есть мобильник?
— Нет.
— Здесь, в доме, нет стационарного телефона. В Финляндии вообще в основном мобильники, такая страна. Позвонишь с моего мобильника.
— Кому?
— Не знаю, — пожала плечами Наталья. — Кому захочешь. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой.
— Спасибо.
Наталья вздохнула.
— И еще тебе надо взять себя в руки, — сказала она. — Ты совсем что-то расклеилась, а ведь ты на работе. У тебя сейчас начинаются все эти заботы-хлопоты.
— Какие заботы?
— С Дыр-Быр-Тыром.
— Что за имя такое?
— На самом деле его зовут Глеб. Но ему нравится, чтобы его называли Дыр-Быр-Тыр. В книжке какой-то прочитали, ему понравилось. Это игра такая — делать то, что ему нравится. Теперь ты будешь с ним заниматься.
— Чем?
— Всем! Ты для него теперь и учитель, и няня, и мама родная.
— А настоящая мама где?
— О, это очень грустная история, — сказала Наталья и этим ограничилась.
Не хотела ничего объяснять.
— А Алексей Иванович — его отец, — сказала Люся.
— Да. Он Глеба сюда вывез, потому что так удобнее. Иногда ведь возникают проблемы… В бизнесе… Которые кое-кто хочет разрешить с использованием близких людей… Ну, знаешь, когда звонят и говорят: «Ты подумай над своим поведением, у тебя ведь маленький сын».
— Это Алексею Ивановичу такое говорили?
— Всякое бывало, — сказала Наталья. — В общем, он увез ребенка подальше от всего этого. И еще у него одна проблема… У Глеба… Он в развитии отстает, в обычную школу ходить не может и ему лучше подойдут индивидуальные занятия. В общем, я думаю, это и будет твоя работа. Шеф с тобой наверняка поговорит перед отъездом…
— Перед чьим отъездом?
— Перед своим, разумеется. Он завтра уезжает.
— Завтра? — удивилась Люся.
— Да. Тебя это удивляет?
— Я думала, что он проведет здесь отпуск.
— Какой отпуск! — засмеялась Наталья. — Он и на эти-то дни едва вырвался. Чтобы нас сюда привезти, с Глебом повидаться, тебя представить Глебу — и обратно в Москву.
Все это был полной неожиданностью для Люси.
— А я бог знает, что про него думала, — призналась она. — Помните?
— Про босса?
— Да. А потом я его сама спросила.
— Про сутенерство? — изумилась Наталья.
— Да. И он мне сказал, что это правда.
— Да ну?! — еще больше изумилась Наталья.
— Он сказал, что действительно вывозит девушек за границу…
Тут Наталью прорвало. Она расхохоталась и повалилась на постель.
— А что мне было делать? — оправдывающимся тоном произнесла Люся. — Врачи эти, дерматологи всякие…
— Да ведь это из-за Глеба! Он над ним трясется и хочет со всех сторон обезопасить!
— Откуда я могла знать! — сказала Люся и тоже засмеялась. Она возвращалась к жизни и страхи ее оставляли. Нехорошее отодвигалось, все вокруг становилось объяснимым и понятным.
Наталья уловила происшедшую в Люсе перемену, перестала смеяться и сказала серьезно:
— Люди здорово научились себя пугать. И со страху даже не пытаются разобраться, действительно ли это так страшно и правильно ли они поняли происходящее вообще. Это как с дверью сегодня…
Она выразительно посмотрела на Люсю.
— Будешь меня успокаивать? — спросила Люся.
— Ты же знаешь, что такое дежавю. Когда в какой-то ситуации тебе кажется, что это ты уже видел раньше, что с тобой такое было.
— Это не то, — качнула головой Люся.
— Именно то! — убежденно произнесла Наталья.
— Ты ничего не знаешь.
— А что я должна знать?
— Я не хочу об этом говорить. Я устала.
* * *
Утро встретило Люсю ярким светом, льющимся из окон. Она повернула голову и увидела в окне синее небо и ослепительно белые снежные шапки на верхушках деревьев. Люся потянулась за часиками, лежащими на прикроватной тумбочке, но выпустила их из рук и часы упали на пол. Это был первый громкий звук, услышанный Люсей в это утро. Тихо в доме. Ни звука.
В гостиной, когда Люся туда вышла, никого не было. Стол пуст и никаких следов вчерашнего застолья. Люся прошла мимо и заглянула за угол. Здесь была кухня, слева и справа выстроились столы-шкафы-холодильники-плиты, а в конце помещения находилась знакомая Люсе дверь. Люся щелкнула замком, толкнула дверь, и с трудом ее открыла. Девушку окатил морозный воздух. Перед Люсей был недлинный, в несколько метров, мосток, переброшенный от кухни к вершине невысокого холма, у подножия которого и стоял двухэтажный дом. Сказочно красивый заснеженный лес и ровный ковер свежевыпавшего снега, на котором неведомый мелкий зверек уже успел оставить цепочку следов. Тишина и покой.
Люся закрыла дверь, прошла через кухню и гостиную и остановилась у окна. Сразу за окном был балкон, а дальше она видела ровную заснеженную площадку, со всех сторон окруженную лесом. На площадке кувыркались в снегу два человека — большой и маленький. Алексей Иванович и его сын.
Хлопнула внизу дверь. Голоса. Кто-то стал подниматься по лестнице. Безжизненный до сей поры дом наполнялся звуками.
Это были Наталья и финка, которую Люся мельком видела накануне.
