— Может, не надо? — шепотом сказала Люся.
— Ему этого не объяснить.
— Мне неудобно. Честное слово.
— Ничего, улыбнешься ему потом — и он будет просто счастлив. А портрет повесишь в своей комнате.
— Боюсь, что будет не портрет, а дружеский шарж, — прошептала Люся и хихикнула, не удержавшись. — Он на меня даже не смотрит, когда рисует. Он вообще кто?
— Сын Хелены.
— А Хелена у нас кто?
— Эта женщина, которая сейчас в гостиной. Они живут в трех километрах отсюда, на хуторе. Ну, такой же дом в лесу, как у нас, только есть еще хозяйственные постройки. Сарай какой-то, коптильня у них своя.
Люся посмотрела за окно.
— Микси! — вдруг сказал парень и вскинул голову.
— Ты не отворачивайся от него, — сказала Наталья. — Он же все-таки тебя рисует.
— Он не смотрит на меня.
— Это тебе кажется, что не смотрит.
— Я просто подумала… Когда посмотрела в окно… Как они тут все живут? Ведь лес!
— И — что?
— На окнах нет решеток.
— Так ведь нет никого.
— А если кто-то придет? Вот у нас был дом. Вроде бы в деревне, среди людей, а решетки на первом этаже папа поставил.
— Помогли решетки-то?
— Нет, — ответила Люся и посмотрела печально.
— Прости, — сказала Наталья. — Я просто хотела сказать, что решетки не спасут, если что. А здесь они и вовсе не нужны. Финляндия — спокойная страна, здесь никогда ничего не происходит.
Микси рисовал, по-прежнему не удостаивая взглядом Люсю, но едва она поворачивала голову, он отвлекался от своего занятия и требовательно произносил:
— Микси!
К счастью, это не затянулось надолго. Микси пошуршал карандашиком по листу, нанося последние штрихи, бросил наконец-то взгляд на Люсю, потом сравнил оригинал со своим рисунком и с прежним невозмутимым видом протянул рисунок Люсе. Наталья следила за Люсиной реакцией.
— Вот это да! — только и смогла произнести потрясенная Люся.
На листе, который она держала в руках, был ее портрет, воспроизведенный с фотографической точностью. Ничего такого, что можно было охарактеризовать как признаки творческой манеры мастера, как черты, присущие его и только его произведениям, никакой индивидуальности, если таковой не признавать стерильную строгость фотографического снимка. Но зато — точный, вплоть до мельчайших подробностей, портрет.
— Улыбнись ему, — напомнила Наталья.
Люся растерянно улыбнулась. Микси молча встал, оделся и вышел из дома.
Глава 20
Директор Дома культуры, в котором Тропарев арендовал помещение, при виде частного детектива Пахаря изобразил улыбку и проговорил-пропел: «Здравствуйте!», но если бы он в эту минуту видел свое лицо в зеркале, он что-то в своей мимике наверняка подкорректировал бы. Потому что его радость от встречи с Пахарем совсем не казалась искренней.
— Вы сегодня один? — спросил директор.
— Да, — ответил Пахарь. — Я думаю, что мы и так с вами плодотворно пообщаемся. Без привлечения дополнительных сил.
Последняя фраза прозвучала как угроза.
— Я не очень вас понял, — улыбался директор.
— Искренности жажду! — объявил Пахарь. — Только ее одной!
— Я всегда «за»! — продолжал улыбаться директор.
— Вертеп тут организовали? Публичный дом в очаге культуры?
— В смысле?! — изумился директор, и улыбка на его лице стала похожа на судорогу.
— Я приехал для продолжения разговора, — объявил Пахарь. — По поводу Тропарева Александра Борисовича и его несчастных подопечных. Вам вот эта девушка знакома? — спросил Пахарь и выложил на стол перед директором фотографию девушки Даши на фоне красивой машины «мерседес».
Эту фотографию частный детектив Пахарь бессовестно умыкнул из-под носа Анны Семеновны Бобрыкиной.
Директор нервно погладил ладонями поверхность стола, посуровел лицом и сказал голосом неприветливым и неприятным:
— Я вижу, что вы ведете себя очень даже не вежливо. По этой причине я отказываюсь с вами разговаривать. Покиньте, пожалуйста, мой кабинет.
Но эта тирада нисколько не напугала Пахаря, он не вскочил со стула, не раскланялся и не покинул кабинет, а, напротив, уселся поудобнее, насмешливо посмотрел на собеседника и сказал:
— Вы не потому тут выпендриваетесь, уважаемый, что я что-то не то вам сказал, а потому, что ошибочно решили, что меня, частного детектива, вы можете проигнорировать, и вам за это ничего не будет.
Пахарь смотрел весело.
— И правильно решили! — неожиданно признал он. — Частный детектив — он и есть частный! И я сейчас могу уйти. Но! — резко вскинул руку Пахарь, и директор вздрогнул от неожиданности. — Очень не советую! Потому что мы ведь это все можем и на официальные, так сказать, рельсы перевести, — сказал Пахарь и даже несколько пригорюнился, обнаружив, какой неприметный у него статус. — Я ни карать, ни миловать не могу, но я могу, собрав какую-то информацию — хоть и частным, но совершенно законным способом! — передать ее в правоохранительные органы…
— Брату своему! — с тихой ненавистью в голосе подсказал директор.
— В правоохранительные органы! — с нажимом поправил собеседника Пахарь. — Официально! Но по сути вы думаете в правильном направлении, — вдруг перешел он на доверительный тон и по-свойски подмигнул собеседнику.
— Произвол! — сказал директор.
— Ну, не то чтобы очень, — победно улыбнулся Пахарь.
— Даже, я бы сказал, шантаж!
— Фу, какие слова! — поморщился Пахарь.
— Я напишу на вас заявление!
— Интересно было бы почитать, что вы там наформулиру-ете. По поводу чего, так сказать, жалоба будет.
Директор задвигал губами, будто проговаривая текст не написанного пока заявления, но что-то у него не заладилось, потому что взгляд потускнел и стал рассеянным.
— Ая-яй! — с издевкой сказал Пахарь. — Писать вам, как вижу, нечего. Зато мне есть что.
С этими словами он движением руки смахнул со стола в свою папочку фотографию длинноногой девочки Даши и вознамерился было встать со стула, но задержался на одно-единственное мгновение, даря последнюю возможность своему собеседнику. Директор, будучи человеком неглупым, немедленно предоставленной возможностью воспользовался.
— Так в чем суть вопроса? — спросил он как ни в чем не бывало.
Уловивший смену настроения директора Пахарь благоразумно не стал добивать поверженного соперника.
— Мы много чего накопали за эти дни, — сообщил Пахарь демонстративно будничным тоном. — В общих чертах нам картина ясна, но кое-что хотелось бы уточнить с вашей помощью. Тропарев этот оказался не педагогом-бессребреником. Да и какой бессребреник на «мерседесе»? — доверительным тоном осведомился Пахарь.
